Читать книгу - "С театра войны 1877-1878. Два похода на Балканы - Лев Шаховской"

Против этого мнения возражают, что обходящий по горам легко может быть обойден сам, если имеет энергичного противника, и что атака горных вершин, сопряженная с меньшими потерями, чем атака на равнине, сопровождается таким утомлением взбирающихся на крутизны солдат, что в рукопашном бою преимущество останется за неприятелем, сидевшим спокойно в своем ложементе и физически не утомленным. Как бы то ни было, но сию минуту мы обходили турок, не быв ими обойдены ни разу, и выбивали их охотниками из ложементов с успехом и при незначительных потерях с нашей стороны.

В результате завладения Правицами мы стали лицом к лицу с Орхание, которое с очищением турками Этрополя теряет свое значение. С падением Этрополя русские войска приблизились к перевалам через Балканы. На перевал Златицкий проходит вьючная тропа, не разработанная вовсе для колесных экипажей и потому непроходимая для артиллерии. Златицкий перевал охраняется турками посредством небольшого редута и небольшим количеством войска. Кроме Златицкого перевала есть другая дорога из Этрополя через перевалы Балкан, дорога, не помеченная на карте австрийского генерального штаба, но хорошо разработанная турками и, говорят, сильно защищенная ими в последнее время для военных целей. Дорога эта проходит на селения Буново и Мирково. Эта дорога лучшая и наиболее проходимая для артиллерии. Третья дорога через перевалы ведет из Этрополя в Араба-Конак…

Весть о занятии Этрополя достигла селения Осиково вечером 12 ноября, и генерал Гурко поспешил на следующее же утро перенести квартиру отряда из Осиково в Этрополь.

С рассветом мы двинулись за генералом по ущелью Малого Искера, между двух рядов высоко поднявшихся гор, вершины которых исчезали в беловатом тумане. По ущелью глухо ревел, прорываясь с белой пеной между камней, горный поток, по берегу которого и шла торная дорога на Этрополь. К 9 часам утра туман стал рассеиваться, и по сторонам дороги очертились вполне высокие горы с конусообразными вершинами. То были кряжи, перпендикулярно языками стоявшие к Искеру; кряжей этих было много – целые ряды вдоль ущелья, с турецкими редутами на вершинах, а по склонам обрамленные продолговатыми ложементами. Справа поднимался пик «орлиное гнездо», так высоко, что больно было откидывать голову и долго смотреть на него. Слева шли кряжи, обойденные Великолуцким и Гренадерским полками.

У входа в Этрополь генерал Гурко был встречен болгарами, вышедшими к нему навстречу с хоругвями, крестом и хлебом-солью. Поздоровавшись с ними, Гурко проехал прямо в церковь Святого Михаила, чтоб отслужить там благодарственный молебен за дарование победы над врагом.

Небольшая, но чисто и хорошо отделанная церковь наполнилась вся свитой генерала и толпой болгар; иконостас церкви был изукрашен красивой резьбой по дереву, образа на иконостасе блестели еще свежими красками; на всем лежала печать заботливости и чествования храма Божия. Генерал приложился к образам и стал в ожидании появления священника. Но священника не было. На вопрос Гурко, где же священнослужитель, оказалось, что турки, уходя вчера из города, увели с собой силой всех болгарских священников, числом четырех, увели 15 лучших и богатейших граждан и нескольких из наиболее красивых женщин и девушек. Болгары стояли в церкви, понурив головы и печально посматривая на иконостас, иные усиленно крестились. Генерал Гурко велел передать им через своего переводчика Хранова, что русский царь избавил их ныне от притеснителей веры и врагов и что завтра русский священник отслужит им здесь божественную литургию. Болгары одобрительным шепотом отвечали на это, но вид их был до того жалок, и эта церковь, лишенная священника, словно тело без души, производила на всех такое грустное впечатление, что у многих навернулись слезы. Гурко был видимо взволнован и, усиливаясь не выказать волнения, обратился к болгарам со словами: «Молитесь Богу о даровании побед русскому оружию!».

– Никто, как Бог! – прибавил он как-то торжественно в утешение болгарам и быстрыми шагами вышел из церкви.

Сегодня была отслужена в церкви Святого Михаила божественная литургия с хором певчих-солдат и в присутствии начальников частей генерала Гурко, графа Шувалова, принца Ольденбургского, генералов Рауха, Дандевиля и других. Литургия заключилась благодарственным молебном и молитвой «Тебя Бога хвалим!».

P. S. Один из уведенных из Этрополя турками священников воротился сегодня из плена, успев спастись от турок бегством. Священник этот показывает, что едва русские войска стали приближаться к Балканам, завладев Врацей, Осиковым и произведя демонстрации в горах, мирное турецкое население Этрополя обратилось в беспорядочное бегство в направлении Софии. При этом губернатор Этрополя Назиф-эфенди, призвав к себе лучших болгар-граждан города, уговаривал их бежать вместе с турецким населением и побудить к бегству всех остальных болгар – жителей Этрополя; губернатор обещал даже озаботиться доставкой телег для облегчения бегства болгарам. Целью подобного подстрекательства болгар было желание губернатора и военных властей показать русским несочувствие болгар к России и их преданность туркам. Назиф-эфенди клялся болгарам, что едва русские вступят в Этрополь, они перережут и переколют всех болгар. Но когда болгары объявили туркам наотрез, что никуда не пойдут от своих домов и своих церквей, то Назиф-эфенди назвал их друзьями русских, шпионами и, следовательно, открытыми врагами турок, он приказал схватить 15 лучших граждан, всех священников, девушек и женщин из более богатых болгарских семейств в качестве заложников, говоря: «Посмотрю я теперь, как вы не пойдете за своими вожаками? А если не пойдете, то я прикажу дорогой переколоть всех заложников». Схваченных таким образом болгар привели в Орхание, где священников поместили всех четырех вместе: с остальными же пленными рассказчику неизвестно, как поступили. В Орхание в особенности сильно бесчинствовали черкесы: они грабили болгарские дома, резали женщин, детей, поджигали болгарские кварталы города, поощряемые Шефкет-пашой, присутствовавшим лично при этих бесчинствах. Поведение черкесов было до того возмутительно, что даже другие паши стали уговаривать Шефкет-пашу обуздать свою дикую кавалерию, но Шефкет-паша объявил другим пашам, что считает болгар шпионами, врагами турок и полагает поэтому всякое зверство над болгарами вполне дозволенным. Между Шефкет-пашой и остальными начальниками частей турецкого войска в Орхание существовала издавна уже некоторая рознь, и паши, придравшись к необузданному поведению черкесов, послали в Константинополь донос на Шефкета о том, что он распустил турецкое войско; это и было якобы причиной смены Шефкет-паши и его отзыва в Константинополь. В Орхание турки не ждали наступления русского войска, и потому мирное турецкое население города до последней минуты, то есть до атаки Правицы, оставалось спокойно в своих домах. Зато едва раздались первые пушечные выстрелы из русских орудий в горах, окрестных к Правице, мирные турки обратились в такое поспешное бегство, что в Клиссуре (из Орхание во Врачешти) столпились масса телег, гурты скота, занявшие собой все узкое ущелье. Вновь прибывающие толпы турок, видя дорогу загроможденной и боясь наступлению русских, начали сталкивать в пропасть телеги и скот; у прибывших завязалась наконец междоусобная драка в ущелье, в которой до 50 человек мирных турок были убиты своими же согражданами. Во время этого переполоха в городе и в ущелье священники успели спастись бегством, и один из них, именно передавший все вышесказанное, вернулся сегодня благополучно в Этрополь.