Читать книгу - "Всеволод Большое Гнездо из рода Мономаха. Византийские уроки Владимирской Руси - Анатолий Вершинский"

Что знает сегодняшний человек об артефактах веры, столетиями влиявших на ход истории? Чудотворная икона обращала вспять завоевателя; нетленные мощи праведника исцеляли миротворца; покров Богородицы спасал от разорения столицу. Люди признавали благодатную силу святых реликвий, старались их обрести и сохранить.

Знаковым событием в княжении Всеволода Большое Гнездо стало возведение во Владимире Дмитриевского собора. С ним связано немало загадок, и вот лишь одна из них: в погодовых записях Владимирского великокняжеского свода, дошедшего до нас в составе нескольких древних летописных списков, ни слова не сказано о сроках и самом факте строительства этого храма. Другие церкви, созданные примерно в ту же пору, своевременно поименованы и датированы, а собор, почитаемый венцом белокаменного зодчества Владимирской Руси, впервые упомянут через много лет после постройки, без указания дня закладки и даты освящения. Лишь под 6720 г. (1212) Лаврентьевская летопись в посмертном слове о Всеволоде наконец-то отметила его дворцовый храм и похвалила князя, «ибо созда церковь прекрасну на дворѣ своем святаго мученика Дмитрия, и оукраси ю дивно иконами и писанием, и принесъ доску гробную изъ Селуня святаго мученика Дмитрия, мюро непрестанно точащю на здравье немощным, в тои церкви постави, и сорочку того ж мученика ту же положи»^[264].

Не в этом ли секрет «забывчивости» летописца, молчавшего до поры о новом храме? Церковь, прекрасная сама по себе, церковь, дивно украшенная иконами и фресками, при всем своем великолепии не мыслилась в отдельности от предназначенных для нее святынь: она создавалась как их вместилище, как грандиозный ларец-реликварий. И появление одной из главных реликвий не осталось незамеченным. В статье, датированной ультрамартовским 6705 г., которому соответствует 1196/7 г. от Р. Х., летопись точно указала время, когда прибыла во Владимир мироточивая икона св. Димитрия, написанная на доске из его гробницы: «Тое же зимы принесена бысть дска ис Селуня гробная с[вя]та[го] Дмитрия месяца геньваря в 10 день, на память святаго отца Григорья Нисьскаго»^[265]. В неготовый храм не стали бы помещать чудотворный образ, значит к 10 января 1197 г. Дмитриевский собор был завершен, расписан и освящен.

Меж тем Летописец владимирского Успенского собора, известный по сохранившимся сборникам XVII–XVIII вв., сообщает: «В лето 6699-е [1191] великий князь Димитрий Всеволод постави на своем дворе церковь каменну во имя великомученика Димитрия, и верх ея позлати»^[266]. Как быть с этим свидетельством? К столь поздним источникам историки-медиевисты относятся с недоверием, и в литературе закрепилась датировка храма, верхняя граница которой определяется принесением «доски гробной», а нижняя основана на косвенных данных.

Под 6702 г. Лаврентьевская летопись извещает, что у Всеволода Юрьевича родился сын Владимир. Случилось это 25 октября, накануне дня памяти св. Димитрия, и младенца крестили в его честь. С этим событием и связали исследователи закладку Дмитриевского собора. Долгое время ее датировали, исходя из мартовского стиля, 1194 г. от Р. Х. Затем заметили ошибку: на самом деле дата рождения Владимира Всеволодича указана в Лавреньевской летописи по ультрамартовскому стилю и соответствует 1193 г.^[267] И в ряде новых изданий и публикаций нижняя граница датировки собора переместилась на год раньше.