Читать книгу - "Очерки истории средневекового Новгорода - Валентин Янин"

Разумеется, приведенные цифры условны. Летописный рассказ говорит о том, что монголо-татары двинулись от Торжка Селигерским путем, т. е. не на северо-запад, прямо к Новгороду, а на запад к Селигеру – Волгой и долиной реки Селижаровки. Чтобы выяснить конкретный маршрут этого движения и локализовать его конечный пункт, надо рассмотреть весьма дискуссионный вопрос о главных путях сообщения Новгорода с Низовскими землями, в частности, о понятии «Селигерский путь».

Из самого упоминания последнего очевидно, что из Торжка в Новгород ездили не только Селигерским путем. Другой вариант движения, которым монголо-татары не воспользовались, продемонстрирован летописным рассказом о «мирном» походе Ивана III в 1475 г.^[234] Великий князь тогда двигался из Торжка к верховьям Мсты, оттуда через приток Мсты Волму, спрямляя путь, к Плашкину в низовьях Мсты и наконец в Новгород. Еще один вариант движения – «Яжелбицкая дорога», упомянутая в рассказе о походе Ивана III на Новгород в 1477 г. Тогда великий князь «шел от Торжьку на Волок, а оттоля шел меж Яжелбицкие дороги и Мсты»^[235]. Предположения о направлении этой дороги были высказаны П. П. Семеновым-Тяньшанским – Яжелбицкая дорога связывается с движением через Селигер^[236], что вызвало самые решительные возражения В. А. Чивилихина, поскольку они «направляют орду через весь Селигер и далее на север – по льду озера Велье, поперек долин Поломети и Холовы. Этот гипотетический наступательный марш с бессмысленным отклонением далеко на север был попросту невозможен – заснеженные бездорожные и бескормные лесные чащобы не пропустили бы туда степную конницу, поредевшую, отощавшую и уставшую после тяжелого похода»^[237]

Между тем еще в 1914 г. была опубликована интереснейшая статья Н. В. Мятлева, которая демонстрирует не только выдающуюся эрудицию, но и блистательную методику ее автора; в ней аргументированно обоснован весь маршрут Яжелбицкой дороги, пролегающей на всем ее протяжении по озерам и руслам рек в кратчайшем направлении от Селигера до Новгорода^[238].

Третий вариант пути от Торжка к Новгороду предложен еще З. Ходаковским и подробно освещен Н. П. Барсовым – от северной оконечности Полоновского плеса озера Селигер к долине притока Полы реки Явонь, через Демянск на этой реке, затем по Поле до Ильменя^[239]. Это «Демонская дорога» летописей.

Четвертый вариант установлен В. И. Колосовым – от Березовского погоста на Селигере через городок Молвотицы на Щеберихе до устья этой реки, впадающей в Полу, отсюда совпадая с сответствующим отрезком третьего варианта пути^[240]. Только этот четвертый вариант В. А. Чивилихин признает «истинно Селигерским путем»^[241], хотя, как видим, все три последних варианта пролегают через плесы Селигера.

Для определения того пути, которым воспользовались отряды Субудая и Батыя, решающее значение имеет определение местоположения Игнача Креста, до которого эти отряды дошли. Дискуссия об Игначе Кресте началась еще в первой половине XIX в., когда С. М. Соловьев вслед за В. Н. Татищевым высказал предположение, что этот летописный топоним соответствует нынешним Крестцам (город в 80 км к юго-востоку от Новгорода на Яжелбицком пути)^[242]. Это мнение было в 1844 г. оспорено Н. А. Полевым: «Догадливые археографы находят Игнач Крест в Крестцах, но они забыли, что старые версты были вдвое более нынешних, и места, где остановился Батый, надобно искать где-нибудь близ Торжка… Этимология Крестцев очень простая: крестцом называлось в старину место, где пересекали одна другую две дороги или улицы. В Крестцах пересекались дороги в Москву и Боровичи»^[243]. В самом деле, такая этимология легла еще в 1781 г. в основу официального герба города Крестцы: «в верхней части щита герб Новгородский. В нижней – две большие дороги, перешедшие одна другую крестообразно, в зеленом поле, означая истинное имя сего нового города»^[244]. Очевидно, рассуждение о величине «старых» верст повлияло как на Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского, так и на В. А. Чивилихина, приравнявших летописные 100 верст к 200 км.^[245]

Оставляя в стороне версты московских летописей XV–XVI вв., посмотрим, какие версты имеет в виду новгородский летописец XIII в. в ближайших к рассказу 1238 г. контекстах. В 1240 г. «придоша Немци на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на них възложиша, а город учиниша в Копорьи погосте. И не то бысть зло, но и Тесов взяша, и за 30 верст ганяшася, гость бьючи; а семо Лугу и до Сабля»^[246]. Тесовский погост расположен в 48 км от Новгорода, а Сабельский погост – в 40 км^[247]. Однако летопись указывает, что ближайший к Новгороду пункт находился в 30 верстах, которые, таким образом, меньше 40 км. В 1242 г. во время Ледового побоища, разбив крестоносцев на льду Узменя, новгородцы «биша их на 7-ми верст по леду до Суболичьского берега»^[248]. Но ширина Узмени в месте битвы не превышает 8 км. Это значит, что летописец оперирует не «межевыми» (двойными) верстами, о которых писал Н. А. Полевой, о обычными (около 1,06 км), существовавшими, как видим, и «в старину».

Очевидно, что место Игнача Креста, указанное Н. А. Полевым «где-нибудь близ Торжка», никак не соответствует условиям идентификации, как, впрочем, и Крестцы: от Торжка до Новгорода 270 км, а от Крестец до Новгорода 80 км.