Читать книгу - "Горячие точки на сердце - Владимир Михановский"

Но особенно единодушными в своем недовольстве оказались женщины, которых много пришло на митинг.

Посыпались реплики:

— А как быть безработным?

— Богатым хорошо, а нам так и сяк худо.

— Вы, мужики, только одно и умеете — не работать!

— Опять нам, бабам на своем горбу все семейство тащить! — пронзительно закричала симпатичная молодайка с младенцем на руках. — А ребенка моего кто будет кормить? Ты, что ли, толстомордый? — адресовалась она к оратору. — Так для того титьки у тебя ишо не отросли. Или уже отросли?..

— Женщина, — строго произнес оратор, — помни свое место. Не надо превращать общественное мероприятие в балаган.

— Все вы, мужики, на одну колодку, — не унималась молодайка. — Вам лишь бы не работать, а причина всегда найдется.

— Умолкни, женщина.

Неожиданно для всех молодица с ребенком ловко взбежала по хлипкой лесенке на трибуну, подскочила к оратору и свободной рукой ухватила его за ворот рубашки:

— Давай!

— Чего тебе? — растерялся оратор.

— Расстегивай, говорю!

Выступающий машинально выполнил экстравагантное требование, еще не догадываясь, с чем оно связано.

— А теперь доставай! — потребовала она.

— Чего доставать-то?

— Грудь свою доставай, баламут! Будешь дите мое кормить. У меня молоко от всех ваших дел пропало, — строго пояснила молодая женщина под общий хохот.

Время между тем неприметно подошло к обеду, и толпа на площади стала заметно редеть.

— Честно говоря, я ожидал сегодня худшего, — произнес генерал.

— Я тоже, — признался Завитушный.

— Только бы они не уцепились за этот самый акт гражданского неповиновения.

— По моему, они пропустили предложение мимо ушей.

Матейченков покачал головой:

— Дай-то бог.

— Иваныч, у меня живот подвело.

— Да и я проголодался.

— Пойдем перекусим.

— Приглашаю в гостиничный буфет, хотя от их пищи можно вполне свои ноги протянуть.

— У меня есть лучшее предложение.

— Например?

— У нас ведь во всю частная инициатива развивается, — улыбнулся Завитушный. — спасибо вашим российским экономистам. Научили. Каждый норовит обзавестись своим делом, пусть микроскопическим.

— Не пойму, куда клонишь.

— К тому, что неподалеку есть чудный маленький духанчик, частный сектор. Там недурно готовят, и недорого берут.

— И хозяина знаешь?

— Немного.

— Скажи, Серега, а есть в Черкесске человек, которого бы ты не знал? — спросил Матейченков.

— На такие вопросы я на голодный желудок не отвечаю.

Они не спеша шли по теневой стороне улицы, где было не так жарко, обсуждая ближайшие дела.

— А народ у вас с юмором, — заметил Матейченков, полный впечатлений от утреннего митинга.

Завитушный согласился:

— Этого добра хватает. А без юмора, Иван Иваныч, в наше время выжить невозможно.

— Крепко выступил мужик из штаба Семенова.

— Да, он умница. Владимир Семенов с ним всегда советуется.

— Что-что, а кадры Семенов подбирать умеет.

— Армейская закалка, — кивнул Завитушный.

— А старика знаешь?

— Который всем ораторам укорот делал?

— Ну да.

— Не знаю.

— Эге, вот ты какой всезнайка!

— Он не местный, — пояснил Завитушный, как бы оправдываясь. — не в Черкесске живет.

— А где?

— В горах. Думаю, в Приэльбрусье.

— Откуда знаешь?

— По выговору. Там у горцев свой акцент.

— Нет у него акцента.

— Ты не уловил, Иваныч.

— Он пьян был?

— Трезв как стеклышко.

— Что ж он ораторам мешал?

— Наверно, развлечься хотел.

— Мог нарваться.

— Запросто. Его счастье, что никто крови не жаждал. А то бы накостыляли по первое число, даром что у нас старик — лицо уважаемое.

— Далеко твой духанчик?

— За углом.

Матейченков вздохнул:

— Женщину с ребенком жалко.

— Да, бабам во время передряг достается больше всего, — согласился Завитушный. — Такова особенность Востока.

— Как, впрочем, и Запада. А также всех прочих частей света, — добавил генерал.

Вскоре они остановились перед подвальчиком, из гостеприимно открытых дверей которого тянуло прохладой.

— Проше пана, — Завитушный посторонился, пропуская вперед своего начальника.

В помещении народу было немного — видно, цены все-таки кусались, подумал Матейченков. Приятно пахло молодым терпким вином, жареным на вертеле барашком.

Они сели в дальнем углу, за обшарпанный столик, старательно обклеенный голубым пластиком. Предстояло кое-что обсудить, и генерал не хотел, чтобы их разговор достиг до чужих ушей. Из головы не выходило предложение, озвученное представителем штаба Владимира Семенова. И ежу понятно, что он говорил отнюдь не от собственного имени и не во власти внезапного озарения…

Начинался новый этап в жизни республики, новая телесерия, как выразился бы Завитушный.

— Слышал я тревожные вести, товарищ генерал, — понизив голос, произнес Завитушный, когда они уселись за приземистый столик.

— Что такое?

— Отдельных наших ребят, которых карачаевцы да чеченцы захватывают в плен, они заставляют принять ислам.

Генерал побарабанил пальцами по столу.

— Дело скверное. Хорошо, что сказал, Сергеич. Займусь этим делом, поговорю с командирами. — И после продолжительной паузы добавил: — Слушай, может просто это военная хитрость?

— Как так?

— Ну, для того, чтобы выжить, приняли мусульманство, а вернутся домой — откажутся от него.

Помощник покачал головой:

— Не так все просто, товарищ генерал. — Чеченцы не так просты.

— Силком заставляют?

— Кровью замазывают. Чтобы приняли в новую веру, солдат должен собственноручно убить товарища и отрезать ему голову. И все это снимают на видео…

Генерал нахмурился:

— Первый раз о таком слышу.

— А это ваххабиты недавно придумали. Это они называют — верность на крови.