Читать книгу - "Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон"

Римлянин, отправившийся в баню, следовал определенной процедуре. Раздевшись, он мог заняться физическими упражнениями, перед тем как отправиться в воду. Сначала его ждал фригидарий, бассейн с холодной водой, потом тепидарий, где было тепло, ну а горячая вода находилась в калидарии. Одолев эту последовательность бассейнов, римлянин или римлянка шли на массаж с использованием разных масел и благовоний. «Умащен маслами, я сделал упражнения, я посетил баню», – кратко подвел итоги всей процедуры Плиний Младший. Это был базовый паттерн для всех римских бань, находились ли они в столице империи, в Малой Азии, Северной Африке или в холодных диких землях на севере Англии.

Однако в термах Каракаллы подобный опыт был раздут до крайних пределов. Погружаясь в холодную воду фригидария, вы делали это в центре огромного здания под сводом высотой в сорок футов^[110]. Его поддерживали гигантские, весом в пятьдесят тонн и высотой в одиннадцать метров серые дорические колонны, изготовленные из египетского гранита и украшенные причудливыми капителями из белого мрамора. Исполинский потолок в виде купола покрывала штукатурка, а поверх нее лежала яркая краска, фрески и блестящая стеклянная мозаика. Стены из полированного мрамора отражали солнечный свет, струившийся через большие окна с арками. Из ниш, расположенных между похожими на башни колоннами, вниз смотрели статуи богов и императоров. Во фригидарии множество изваяний находилось на уровне пола, и среди них был трехметровый Геркулес Фарнезе. Мозаики, фрески и статуи изображали с потрясающей детальностью императоров, мифических героев, знаменитых атлетов, борцов и гладиаторов.

Бани Каракаллы, а позже и бани Диоклетиана вдохновили множество грандиозных строительных проектов, среди которых и большие готические соборы Средневековья. Задуманный как ворота к величайшему городу на земле, вокзал Пенсильвания в Нью-Йорке был открыт в 1910 году, и до неразумного уничтожения в 1963-м он был одним из архитектурных шедевров ХХ века, храмом славы не только города, но и самой идеи современного транспорта. Фасад его спроектировали на основе римского Колизея, но главный зал, похожий на пещеру, был репликой терм Каракаллы. Освещенный громадными арочными окнами зал являлся самым большим помещением в городе. «Садясь на поезд или встречая его на Пенн-стейшн, – вспоминал историк архитектуры Ричард Гай Уилсон, – ты становился частью пышной процессии, все действия и движения обретали значимость, когда совершались внутри такого величия»^[111].

Римляне получали удовольствие от роскоши, когда в банях они становились участниками чего-то похожего. Бани Каракаллы были одним из нескольких комплексов, больше напоминавших дворцы. Каждый день они во всем великолепии были открыты для всех римлян – патрициев и плебса, богатых и бедных, иностранцев и урожденных, граждан и вольноотпущенников. К IV веку, по всем оценкам, более шестидесяти тысяч жителей Рима могли одновременно наслаждаться омовением. Полководец Агриппа (25 до н. э.), а также императоры Нерон (62 н. э.), Тит (81 н. э.), Траян (109 н. э.) и Коммод (183 н. э.) уже снабдили город обширными общественными термами; но еще более крупные и роскошные были возведены в следующие столетия Александром Севером, Децием, Диоклетианом и Константином. Украшенные бани были в первую очередь воплощением власти – императора и самого Рима над миром, а также города над природой. Высокие и низкие по происхождению могли пользоваться ими совместно в лучах римского великолепия и могущества. Именно в термах рафинированная урбанистическая цивилизация эпохи проявляла себя среди мрамора и мозаик.

Бассейны были лишь частью того, что могли предложить эти огромные комплексы. Термы имели сауны и массажные комнаты, помещения для косметических процедур (Сенека вспоминает тревожившие его вскрики клиентов, которым удаляли волосы из-под мышек). Серьезными упражнениями – поднятием тяжестей, борьбой, боксом и фехтованием – можно было заниматься в двух больших гимнасиях, где располагалось еще больше шедевров античной скульптуры; до нашего времени дошла только колоссальная групповая сцена, известная как Бык Фарнезе, вырезанная из единого блока мрамора. Снаружи, в садах, искавшие физических нагрузок могли принять участие в атлетических состязаниях и играх. В более задумчивом состоянии духа можно было посетить лекции, читавшиеся в специальных залах, или взять текст на греческом или латыни в одной из двух библиотек, чтобы отправиться с ним в читальную комнату. Имелись закусочные и магазинчики, продававшие благовония и другие косметические аксессуары. Ниже располагалась сеть тоннелей, обеспечивавших дренаж и доступ к топкам, потреблявшим десять тонн дерева ежедневно, чтобы нагреть бассейны и сауны.

Само описание терм Каракаллы говорит о том, что они выглядели как роскошный курорт или санаторий. Но они были чем угодно, но только не курортом и не санаторием. «Нахожусь среди терзающего уши галдежа. Разбил я стан сегодня в банях!» – жаловался Сенека. Важные граждане являлись в термы в сопровождении свиты обнаженных спутников, чтобы напомнить другим о собственном статусе и благосостоянии. Посетители обсуждали дела, спорили по поводу политики, распространяли слухи и приглашали друзей на пир. Сюда являлись, чтобы и на других посмотреть, и себя показать; ели, пили, спорили, флиртовали и иногда занимались сексом в альковах, корябали граффити на мраморе. Собиравшиеся на пир заглядывали сначала в термы, чтобы немного размокнуть. Вино приносили по первому требованию. Поэтому роскошные императорские бани дрожали от шума, от какофонии тысяч разговоров и споров, от криков продавцов, пытающихся сбыть сладости, напитки и пряные закуски. Поднимавшие тяжести кряхтели и пыхтели; орали зрители, наблюдавшие за игрой в мяч; из массажных комнат доносились шлепки рук по плоти; все это заполняло сводчатые помещения. Некоторым посетителям нравилось петь, находясь в бане. Толпы собирались вокруг жонглеров, гимнастов, фокусников, шутов и заклинателей змей.

Овидий пишет, что бани были первейшим местом, где встречались молодые любовники в эпоху Августа: «Многочисленные бани прячут внутри тайные развлечения». Схожим образом Марциал смотрел на термы как на места, где мужчины и женщины могут с легкостью начать сексуальные отношения. Описанный им человек, чье имя не называется, использовал бани для того, чтобы открыто разглядывать пенисы юношей, в то время как ранее честная жена по имени Левина оказалась настолько испорчена после посещения открытой для всех термы, что сбежала с молодым любовником. Очаровательный кусочек граффити в одной из бань гласит: «Апеллес… и Декстер завтракали здесь с полным удовольствием и трахались в то же самое время». Вернувшись еще раз, парочка сделала еще одно письменное признание: «Апеллес по прозвищу Мышь и его брат Декстер с большим удовольствием поимели двух женщин дважды»^[112].

Бани предлагали уникальную всеохватывающую урбанистичность и урбанистический опыт. Прежде всего они были разновидностью публичной активности. Богатые и бедные вступали в близкие контакты; дружба начиналась и подтверждалась; решались деловые вопросы; разговоры и споры кипели, заканчивались и возобновлялись. Подобная возможность для социализации в пределах города, какую бы форму она ни принимала, была, вероятно, его главным удовольствием и стоила того времени, которое римляне тратили на термы.