Читать книгу - "История происхождения русов и славян - Николай Савин"

Это были сигинны и савроматы. Вот откуда в Причерноморские степи попала микроскопическая часть иранской культуры, вроде имен знати, из-за которых, скифов и сарматов, собственно, и записали изначально в иранцы. Согласно Геродоту, савроматы говорили на скифском языке, но с ошибками, то есть на диалекте с примесью иранизмов.

Современная наука окончательно записала скифо-сарматов в иранцы после составления Абаевым «Словаря скифских слов»^[8]. Однако, в этом словаре всего около 200 слов, которые, как заметил Г. И. Дремин, составляют всего 30 % известной на сегодняшний день скифской лексики, тенденциозно подобранных исключительно по принципу сходства с иранскими. Именно сходства, поскольку две трети из слов, выбранных Абаевым, имеют древнеарийское происхождение. Или вот, например, из семи имен скифских богов, Абаев взял только два, из 60 имен царей и знати, лишь 18. А это уже чистая подгонка. Да и сам Абаев не очень упирал впоследствии на доказанность иранизма скифов. Ну, а оценка национальной принадлежности по именам — это, извините, к ариям вообще и к русским, в частности, никак не подходит. Они очень любят иностранные имена.

Нам кажется, что скифский язык не был иранским, а занимал промежуточное положение между праславянским и авестийским. Ведь скифы появились на землях, находившихся между праславянами и праиранцами, появились позже праславян и практически одновременно с иранцами. Когда же скифы пришли в Причерноморье, их язык начал обратный процесс схождения с праславянским пока они не слились в один праславянский.

Сигинны были поселены паралатами в междуречье Днепра и Днестра рядом с агафирсами, а савроматы в междуречье Дона и Волги. Очевидно, они должны были защищать границы Скифии. Савроматы заселили не только западный берег Волги, но быстро проникли и на восточный, где образовали свой союз племен. В савроматский союз за Доном и на Волге вошли, как его основа, потомки местных срубных и продвинувшихся сюда с востока андроновских племен.

Сами царские скифы-паралаты и скифы-кочевники в VI в. до н. э. поселились между Днепром и Доном, а также в северном Крыму. После укрепления на новых местах, паралаты начали давление на северные лесостепные территории, уже освоенные агафирсами, которых паралаты теперь считали предателями. Тогда последние, вынужденно начали еще более активное сотрудничество с лесостепными и лесными праславянами русами-алазонами и неврами Милоградской культуры. По Роси и Тясмину вновь начали строиться крепости, теперь против паралатов (например, Трахтемирово городище). Знать агафирсов переходит к оседлости и роднится с русами. То же происходит и дальше на запад до Карпат.

Война царских скифов с «рабами» затянулась на 30–40 лет и, все же, они победили. К середине VI в. до н. э. оборона северных земледельцев была прорвана.

Они удержались на Роси, там нет следов разрушений, хотя в стене Трахтемирова городища найдено около 60 наконечников скифских стрел, некоторые из которых повреждены от удара о камень. Там же найден акинак, откованный на Кавказе и три металлические пластинки от доспеха. Крепость скифам вряд ли удалось взять, однако и на Роси сильно возросло влияние скифской культуры. Между Тясмином и Росью появились захоронения скифской знати. Похоже, что местная знать признала зависимость от паралатов, чем сохранила свои земли в неприкосновенности.

А вот западнее ситуация сложилась по-другому. Там паралаты прошлись огнем и мечом. Столица тамошних племен — Немировское городище на Буге, была разрушена. Часть населения с агафирсами ушла за Карпаты, а оставшееся было подчинено. Они тоже стали называться скифами-пахарями. Контролировать их были назначены сигинны. Но вскоре сигинны взяли часть местных земледельцев с собой и ушли далеко на запад в долину Тисы, обойдя враждебных для себя агафирсов с юга. Возможно, это было сделано по приказу «царских скифов».

Ушла с Волыни и часть невров. Как писал Геродот: «За одно поколение до похода Дария им пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только их собственная земля произвела множество змей, но еще больше напало их из пустыни внутри страны. Поэтому-то невры были вынуждены покинуть свою землю и поселиться среди будинов. Эти люди, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно однажды в год на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик».

Для нас представляют очень большой интерес наблюдения археолога Мельниковской над перемещением милоградского населения с запада на восток. «Милоградские памятники Южной Белоруссии, — пишет исследовательница, — известны здесь именно с того времени, когда исчезают близкие или совершенно аналогичные им памятники Восточной Волыни (в основном VI в. до н. э.). Это позволяет сделать вывод „о передвижении части населения в северо-восточном направлении с Волыни в Южную Белоруссию“».

Скорее всего, бегство невров было вызвано как раз агрессией царских скифов на Волыни, которые в фольклоре запомнились людям как змеи.

На новой земле, так сказать, в Новой Невриде, поселенцы-невры сразу же стали укрепляться и строить городища; если на старых местах было много селищ, то на новых местах «памятники милоградской культуры возникают сразу как укрепленные поселения. Количество городищ очень велико, под городище занимался буквально каждый удобный мыс». Это говорит о массовости переселенцев и об угрозе их жизни на новом месте. Кто мог угрожать неврам в восточной и южной Белоруссии? Это были андрофаги, но о них чуть позже. Пока мы вернемся в лесостепь.

На левобережье Днепра дела обстояли иначе, чем на правом берегу. Там царские скифы не воевали, видимо, не хватало сил, зато туда активно начали уходить земледельцы чернолессцы (русы) из степей. Они заселили долины Сулы, Сейма и Северского Донца. Долину каждой из рек заселили люди самостоятельного племени. Собственно, часть чернолессцев уже жила там с доскифских времен, подпирая с юга так называемую Бондарихинскую культуру. Теперь русское население левобережья Днепра выросло настолько, что двинулось на север и начало смешиваться с немногочисленными местными земледельцами Бондарихинской культуры. Понятно, что греки называли и этих русов скифами-пахарями, поскольку основным занятием их было земледелие.

Здесь следует разобраться с историей левобережной Днепро-Донецкой лесостепи и леса.

Во времена создания Балановской и Фатьяновской культур русов и восточных славян, в левобережной Днепро-Донецкой лесостепи господствовала Марьяновская культура неизвестной этнической принадлежности (XVIII–XII вв. до н. э.) Сейчас предполагается, что марьяновцы были неким смешением древних палеоевропейцев монголоидов культуры Ямочно-Гребенчатой керамики с ариями, пришедшими в эти земли за 1500 лет до образования Марьяновской культуры.

Район существования Марьяновской культуры постоянно пополнялся арийским населением, прибывающим буквально со всех сторон, пока все остатки монголоидов полностью не растворились в арийском субстрате.