Читать книгу - "ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР - Геннадий Янаев"

Весьма примечательна еще одна неприглядная особенность перекладывания на И.В.Сталина ответственности за колоссальные жертвы той войны. Те, кто проявил в этой дурной кампании (ознаменованной «перекладыванием с больной головы на здоровую») особенное рвение, вольно или невольно в своих «теориях» «минимизировали» глобально-историческую вину Гитлера и его присных — за развязывание войны и вероломную, бесчеловечную агрессию, за геноцид и массовые убийства, за нацизм и все его последствия.

Откровенно принижают эти «теоретики» и роль массового героизма советских солдат и офицеров, выставляя их подневольным «пушечным мясом», изначально лишенным духа великого самопожертвования. Спросили бы лучше у оставшихся в живых героев-фронтовиков: кто их боевых товарищей и их самих толкал на подвиги и верную смерть с непременным кличем «За Родину! За Сталина!» — заградотряды или собственная внутренняя убежденность в торжестве Правого Дела? Впрочем, тем, кто занимается грязной пропагандой, установление истины совершенно ни к чему...

Невозможно обойти вниманием и тему т. н. сталинских репрессий. Они, безусловно, имели место. Другой вопрос — насколько эти репрессивные действия были обоснованными или, напротив, необоснованными? Ответить на него кратко и четко — крайне сложно, а скорее всего попросту невозможно. С одной стороны, невинно пострадавшие при «чистках» и прочих «мероприятиях», осуществлявшихся органами НКВД, несомненно, были. С другой — не вызывают сомнений и факты антиправительственных заговоров, антисоветских (в основном троцкистских) диверсий (при чем не только идеологических), тайных антисталинских интриг, в которые оказались вовлечены многие представители тогдашнего «государственно-политического класса». В стране, находившейся в условиях невиданного доселе враждебного окружения, да еще и на пороге глобального военного противостояния, все эти явления были, по большому счету, неудивительными. А может, и вполне закономерными.

Вот тут бы беспристрастным историкам и политикам и взять инициативу в свои руки, предоставив обществу полный, всесторонний, а главное убедительный анализ предвоенного периода жизни Советского государства, указав все основные детали и обстоятельства, повлиявшие на внутреннюю и внешнюю политику сталинского руководства. Но, увы, такой анализ не был востребован нашими позднесоветскими и постсоветскими «элитами». Вместо него снова, как и в случае с военными потерями, на идейно-политическую авансцену вытащили совершенно неадекватные цифры — на сей раз относящиеся к количеству репрессированных. Зачастую эти «численные показатели» можно было охарактеризовать лишь как плод больного воображения — индивидуального или коллективного.

Так советологи Р.Конквест и Т.Клифф уверяли «прогрессивную общественность», что в 30-е — 50-е годы репрессиям подверглись 40 — 60 миллионов советских людей. Но нашего «правдоруба» А.Солженицына не устроили и эти цифры. В 1976 году в интервью испанскому телевидению он утверждал, что число жертв сталинских репрессий составило 110 миллионов человек. Лаконично и емко обобщил подобные «изыскания» (попутно обратив внимание на «110 солженицынских миллионов») Д.Лысков в своей книге «Сталинские репрессии. Великая ложь XX века»:

«Демократические историки насчитали не менее 400 миллионов жертв коммунизма, исходя из данных о численности населения в 1913 г. и прогнозов его линейного роста. Лишь после того, как уже в середине XX века подобная методика «выведения русского народа» была поднята на смех в прессе («если бы каждая баба рожала каждые два года по одному ребенку...»), апологеты «демографического» подсчета потерь России ушли в тень. Демография не развивается линейно, на рождаемость оказывает влияние множество факторов, причем урбанизация, к примеру, влияет на темпы прироста населения даже сильнее, чем война».

Данные, представленные в книге М.Кодина «Поверженная держава» (почерпнутые в ЦГАОР, архивных фондах ГУЛАГа и Верховного суда СССР), свидетельствуют: «С 1921 по 1952 г. за контрреволюционные (в т. ч. воинские) преступления было осуждено 3,7 млн. человек. Число же казненных за этот период составило 799 455 человек... В 1937 г. из лагерей и колоний освобождено 32% заключенных, в 1938 — 27%». В 1939 — 1940 гг. освобождение из мест заключения, как нетрудно дога даться, продолжилось.

Лицемерно сыпля в сущности верными сентенция ми о бесценности каждой человеческой жизни, о безмерной трагичности всякой гибели, «обвинители» Сталина вот уже более полвека безответственно жонглируют многомиллионными цифрами «жертв сталинизма», в разы, а то и в десятки раз намеренно преувеличенными.

Глубокие революционные процессы, потрясшие страну до основания, братоубийственная Гражданская и мировые войны, разорявшие ее дотла, постоянные угрозы извне и другие исполненные смертельной опасности эпизоды XX столетия с жестокой регулярностью ставили перед нашим народом невиданно и неслыханно сложные альтернативы. И нет ничего удивительного в том, что не всегда нашему обществу и руководству СССР удавалось найти бескровные, безболезненные выходы из запредельно критических ситуаций. Осуществляя свой беспримерный «пионерский» проект социальных преобразований, советские люди просто не могли не совершать ошибок, чреватых человеческими и иными тяжелыми потерями. Ведь преодолевать приходилось все, в том числе собственный недостаток опыта, образования, научного и производственного, культурного и гражданского развития.

Методы и сознание периода Гражданской войны долго довлели над нашими соотечественниками, отзываясь непримиримостью в суждениях, склонностью к чрезвычайным решениям. Естественно, не были свободны от этого ни Сталин, ни другие партийные и советские деятели.

Тем не менее, пытаясь объективно оценивать «дела давно минувших дней», недопустимо игнорировать усилия Сталина, направленные на прогрессивное политическое реформирование нашего государства, его демократизацию. Именно Сталин стал главным инициатором введения в стране всеобщих равных, прямых, тайных и альтернативных выборов. Именно он первым предложил план переподготовки партийных кадров и продвижения к руководству молодых образованных людей.

Однако эти усилия генерального секретаря и его сторонников наткнулись на упорное сопротивление, тех, кто опасался потерять в результате политических реформ свое властное положение.

Одни (к примеру, Енукидзе, Тухачевский, Ягода) плели военно-политические заговоры. И далеко не мнимые. «В день ареста Енукидзе 11 февраля (1937 г.) в Харькове и Петерсон 27 апреля в Киеве дали разным следователям идентичные до деталей признательные показания. Рассказали о том, что готовили переворот и арест или убийство в Кремле Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Орджоникидзе... Трудно себе представить их предварительный сговор об идентичности показаний только ради того, чтобы обеспечить себе смертный приговор. Еще труднее представить и иное. То, что по крайней мере два, да еще работавших не в столице следователя, получив некие инструкции, добивались необходимых показаний Енукидзе и Петерсона. Ведь то, о чем поведали бывший секретарь ЦИК СССР и комендант Кремля, — четыре варианта ареста членов узкого руководства, все детали такой акции вплоть до указания расположения комнат и кабинетов, существующей там охраны, наилучшего вари анта осуществления дворцового переворота — никак не могло быть доверено следователям» (Ю.Жуков, док тор исторических наук).