Читать книгу - "Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток - Елена Тянина"

Что побудило Каупо принять новую веру? Существует гипотеза о том, что Каупо крестился первым среди жителей округа Турайды еще в 1191 году, то есть задолго до прихода крестоносцев в Ливонию. Значит, еще в бытность первого епископа Мейнхарда в Ливонии проповедь слова Божьего задела душу вождя ливов, и он, осознав величие новой веры, первым принял крещение среди соплеменников, живших на берегах Койвы. Однако документально эта гипотеза не находит подтверждения. Да и зачем могущественному вождю, чья жизнь проходила в походах против соседних племен, охотах и пирах, круто менять свою жизнь и традиции, вняв словам чужестранного проповедника?

Имена первых ливов, крещеных отцом Мейнхардом, перечислены в Хронике Генриха Латвийского. Каупо среди них нет, хотя хронист хорошо знает этого ливского князя. Между тем, само имя Каупо – не что иное, как искаженное христианское «Яков-Якоб». Эту версию подтверждает и упоминание совместно с Каупо другого ливского князя Анно, также уроженца Турайды и, скорее всего принадлежавшего к тому же роду. Это имя также христианское, в русско-греческой транскрипции звучащее как Анания (Онаний). Но этого князя в числе новообращенных также нет, кроме того, нигде не сказано о том, был ли вообще он христианином.

Назвать ливского князя Яковом (как и Ананией), действительно могли только при крещении. Но характер искажения имени показывает, что оно долгое время использовалось в среде ливов и приняло соответствие правилам их финно-угорского языка. Невероятно, чтобы крещенный в зрелом возрасте князь, продолжая править практически языческим народом, вдруг начал пользоваться в государственных делах исключительно именем, данным ему во время таинства крещения. Возможен вариант, что немцы называют ливского князя крестильным именем для простоты, что его изначальное «светское» оказалось сложным для произношения. Такие случаи переименования в иноязычной среде известны. Но в немецких хрониках встречается исключительно ливская форма имени – Каупо, и это указывает на то, что хронисты даже не ассоциировали его с христианским Якобом-Яковом.

Рига

Отсутствие сведений о крещении Каупо в Хронике Генриха, свидетельствует о том, что никто из первых ливонских епископов его не крестил. Такой важный факт, как обращение в христианство правителя ливов, не мог пройти мимо хрониста, столь подробно описавшего их деяния. Но тогда ливский князь носил христианское имя еще до первой встречи с немецкими миссионерами, был впервые представлен им под этим именем, и, значит, был крещен до их появления в Ливонии.

Совокупность этих фактов объяснима только в одном случае. Ливский князь был крещен и получил христианское имя Яков при рождении, другого у него просто не было. Использование этого имени в ливском языке исказило его до Каупо, и уже как Каупо он впервые предстал перед немцами. Известно, что у Каупо в 1210 году была замужняя дочь, значит, дату его рождения следует отодвинуть вглубь не позднее 1175 года. Крещение ребенка при рождении говорит о том, что его родители также были крещены.

Но могли ли в это время существовать крещеные ливские князья? Несомненно, да, и только по православному обряду. Под 1180 годом имеется летописное сообщение об участии ливов в войске Всеслава Полоцкого при походе на Друцк. Этому участию должно было предшествовать вторичное подчинение ливов Полоцку, попадающее примерно на те годы, когда Каупо должен был появиться на свет. Его происхождение из «старейшей» ветви ливских князей делает этот факт особенно важным, так как взаимосвязь подчинения Ливонии православному Полоцку и крещения кого-то из ее «старейших» представляется очевидной. Известно, что полочане никого не крестили, ни проповедями, ни силой, обращение могло быть только добровольное. Зачем ливский князь мог пойти на это, если все его окружение оставалось языческим?

Одно весьма смелое предположение выдвинуть можно. Князья-язычники наиболее часто принимали крещение ради вступления в династический брак с христианкой, так как браки христиан с некрещеными были запрещены. Династическими браками, как правило, закрепляли тот или иной договор, в том числе договоры о вассалитете. Такое крещение было довольно условным, реально крещеный князь оставался язычником. Очень вероятно, что здесь мы имеем тот же случай. «Старейший» князь ливов, принося вассальную клятву Всеславу Васильковичу (где-то около 1170–1175 гг.), скрепил ее браком с одной из православных полоцких княжон, при этом совершив обряд крещения. У них родился сын Яков, будущий князь Каупо. Его дальнейшая приверженность христианству вполне объяснима наличием православной матери. Та же история могла касаться и князя Анно, если конечно они с Каупо не братья (принципы лествичного наследования делают это более чем вероятным). Мы не находим у Генриха Латвийского сведений о крещении этих князей, так как миссионеры времен Мейнхарда знали их уже крещенными в православие. Умолчание об этом факте в условиях войны с православным Полоцком вполне объяснимо.

Впервые мы встречаем имя Каупо под 1200 годом, когда епископ Альберт впервые прибыл в Ливонию:

«Не полагаясь, однако, из-за вероломства ливов, на мир, многократно уже ими нарушавшийся, епископ потребовал заложников от Анно, Каупо и старейшин страны. Они были приглашены на пир (potacionem), явились все вместе и были заперты в одном доме. Боясь, что их отправят за море в Тевтонию, они представили епископу около тридцати своих сыновей, лучших, какие были на Двине и в Торейде. Епископ с радостью принял их и, поручив страну Господу, отплыл в Тевтонию»

Оказывается, Каупо попал в западню, которую немцы устроили легковерным ливам. В хронике много говорится о коварстве и вероломстве ливов, которые то принимают крещение, то смывают его в водах реки. Несомненно, отчасти об этом говорится, чтобы оправдать обманные методы, которые использовал сам епископ. Можно предположить, что ливы оказались такими легковерными из-за своих родовых традиций и представлений. Возможно, приглашение на пир для утверждения мира они восприняли как приглашение в гости, а гость у всех народов края был на особом положении, и причинить ему вред означало нарушить традицию. Не исключено, что Каупо, направляясь на пир к епископу, вовсе не намеревался в дальнейшем хранить этот мир долгое время, но никак не предполагал после пира оказаться пленником. Но так случилось, и, чтобы купить свободу, Каупо должен был отдать в заложники немцам сыновей «лучших людей» своего округа.