Читать книгу - "Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы - Армен Гаспарян"

Публика, внимавшая Корнилову, была в совершенном восторге. Можно даже сказать, в экстазе. В стране взошла новая яркая политическая звезда. Генерала забросали цветами, юнкера несли его на руках. Керенский с непередаваемой обидой следил за этим. И не только он. Активные участники февральских событий во главе с Милюковым также были крайне озадачены. Они прекрасно понимали, что рано или поздно Корнилов совершит давно ожидаемый всей армией разгон Временного правительства. Со всеми вытекающими из этого для его бывших членов возможными последствиями. Милюков, например, считал, что военная диктатура невозможна без поддержки широких слоев населения. Одно только это – анамнез и диагноз маститому политическому деятелю.

Все это наслаивалось на очередные неудачи на фронте. Немцы уже заняли Ригу. Ударные отряды не могли удерживать ситуацию под контролем. Разагитированные солдаты все чаще отказывались повиноваться офицерам. Месяцы абсолютной вакханалии не прошли даром. Нужно было принимать экстренные меры. И тут сказалось, что Корнилов был военным, а не политиком. Никакой внятной программы действий, включающей, например, экономический блок вопросов, у генерала на тот момент не было. То, что обычно приводят как «Программу Корнилова», – более поздний документ. Составлен он был уже в Быховской тюрьме, где оказались лидеры военного выступления. И являлся он продуктом коллективного творчества, а вовсе не сводом мыслей одного только Лавра Георгиевича. К примеру, видным соавтором был генерал Деникин. Он, собственно, эту программу потом совершенно справедливо охарактеризовал как восполнение пробела.

Каков же был план действий Корнилова в августе 1917 года? Введение смертной казни на фронте. Согласимся: в тех условиях в этом была необходимость. Сильная власть посредством переформатирования правительства. Сложно, но в принципе можно. Отставка самого Керенского, совмещение должностей министра-председателя и Верховного главнокомандующего, и как закономерный итог – единоличная диктатура. Тут уже был бы целый воз всевозможных трудностей, тем паче, что сам Корнилов, склоняясь к диктатуре как к единственно возможному пути преодоления Россией жесточайшего политического кризиса, хотел сделать это в рамках легитимного перехода власти. Иначе говоря, генерал входил в жесткое противоречие с действительностью.

Корнилов мыслил категориями, которые в тот момент уже не были панацеей. Он искренне считал, что если иметь условные три армии (фронт, крепкий тыл и мощный железнодорожный транспорт), ситуация начнет стабилизироваться. Проблема заключалась лишь в том, что подобный механизм мог помочь в 1916 году, а для августа 1917 года нужны были более глубокие решения. Но Корнилов не был политиком. Невозможно даже сказать, каких взглядов он придерживался. Любовь к Родине – это прекрасно, но совершенно недостаточно для политической деятельности. А диктатура, хоть и военная, – это уже чистая политика. В ней Корнилов проиграл. Вместе с ним проиграла тогда и вся историческая Россия. Был упущен последний шанс избежать прихода к власти радикальных революционеров. За это потомки имеют полное моральное право сказать отдельное спасибо господину Керенскому.

3 августа 1917 года Корнилов представляет главе правительства план первоочередных мер для приведения русской армии в чувство.

Керенский в принципе согласен с предложениями, но просит генерала отложить их обсуждение в правительстве. А уже на следующий день выдержки из доклада Корнилова оказываются в распоряжении газеты «Известия». И начинается откровенная травля генерала. Тут старались все: и либералы, и умеренные революционеры, и, разумеется, большевики.

Корнилов решает начать действовать. Больше терпеть уже невозможно. Тем более что прорыв немцев под Ригой в перспективе создавал угрозу Петрограду. Керенский это понимал. Он решил дать генералу больше власти и даже объявил столицу на военном положении. К городу начали стягиваться воинские части – понятно, с каким настроением. И тут на арену, раскланиваясь перед публикой во все стороны, выходит Борис Савинков, легендарный лидер боевой организации партии социалистов-революционеров. Вы только вдумайтесь в этот дуэт руководителей России в тот исторический период: Керенский и Савинков. Большей насмешки над русской государственностью и не придумаешь.

Савинков Б.В. Знаменитый террорист, ставший военным губернатором Петрограда

Бывший организатор убийств Плеве и члена августейшей фамилии исполняет фантастический кульбит и становится правее Корнилова. Он соглашается с необходимостью ввести смертную казнь и немедленно начать аресты большевиков. Он целиком и полностью за диктатуру, хотя еще совсем недавно был ярым противником оной. Чтобы воздействовать на Керенского, Савинков совершает театральный поступок – подает в отставку. Она не принимается. Напротив, он получает благословение главы правительства отправляться к Корнилову и находить с ним судьбоносный консенсус.

Предполагалось создать триумвират для управления страной до созыва Учредительного собрания. Керенский – Савинков – Корнилов. Вот в этом немощь и дикость Временного правительства проявляется отчетливее всего. Представим себе конец ноября 1941 года. Немцы ведут успешное наступление по всему фронту. Создается угроза самому существованию нашего государства. Сталин собирает в Кремле Политбюро. Уставшим и невероятно хмурым взором смотрит на пришедших Молотова, Берию и Кагановича. Великий вождь привычно ходит по кабинету. Гнетущую тишину никто не вправе разорвать. Первым должен говорить Сталин. Все это понимают и ждут. А он не торопится. Думает о чем-то своем. Трубку набивает. А потом поворачивается и говорит: «Спасти положение может только триумвират. Поэтому, товарищ Молотов, сдавайте дела. И вы, товарищ Берия, бросайте заниматься всякой ерундой. Будем на троих рулить страной. Введем, так сказать, коллективную ответственность. Глядишь, тем самым и сломаем хребет проклятым тевтонам. Они ведь, супостаты, такого коварства от нас не ожидают. А пока они будут приходить в чувство, сибирские дивизии им по сусалам надают, как предки наши Наполеону в 1812 году».

Одно только огорчительно. Как утверждал генерал Деникин, «люди перестали быть сами собой. Многие как будто играли заученную роль на сцене жизни, обновленной дыханием революции».

Могло ли такое быть? Конечно же, нет. Любой нормальный человек понимает, что не бывает коллективной ответственности – есть только коллективная безответственность. Тем более это обязан понимать политик. В кризисной ситуации обычно кто-то один берет в руки рычаги управления. Помощники нужны, спору нет, но непозволительно превращать процесс в тяни-толкай. Итогом этого будет сокрушительное поражение и многолетние пьяные слезы всех участников в будущем. Керенский даже таких очевидных вещей категорически не понимал. Он почему-то искренне верил, что все получится хорошо.

Его не смущало даже то, что внезапно стали подавать в отставку министры, а в покрывших всю страну незримой паутиной многочисленных Советах все чаще на первых ролях оказывались большевики. А это – вовсе не клуб любителей патефонных записей. Согласно инструкциям Ленина они активно разжигали ненависть. Всероссийская бойня уже на пороге. Строго по Булгакову: «Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила». И только Керенский уверен: сейчас разведем края и заживем счастливо. А вот Корнилова спросить об этом как-то забыли. А ведь он популярно объяснил, что за жизнь Савинкова и Керенского не ручается. И если эта самая жизнь им дорога, пусть прибывают в Ставку, где он их личную безопасность возьмет под свою охрану. Это даже не намек на возможное развитие ситуации в краткосрочной перспективе. Открытым текстом все говорится. Максимально понятно. Предложение, от которого нельзя отказаться.