Читать книгу - "Вермахт «непобедимый и легендарный». Военное искусство Рейха - Валентин Рунов"

Общая обстановка лучше всего охарактеризована в донесении штаба 4-й армии: противник в белостокском мешке борется не за свою жизнь, а за выигрыш времени. Впрочем, я сомневаюсь в том, что командование противника действительно сохраняет в своих руках единое и планомерное руководство действиями войск. Гораздо вероятнее, что местные переброски наземных войск и авиации являются вынужденными и предприняты под влиянием продвижения наших войск, а не представляют собой организованного отхода с определенными целями. О таком организованном отходе до сих пор как будто говорить не приходится.

Исключение составляет, возможно, район перед фронтом группы армий «Север», где, видимо, действительно заранее был запланирован и подготовлен отход за реку Западная Двина. Причины такой подготовки пока установить нельзя. Возможно, русские считали, что Литва является объектом наших политических притязаний, и собирались ее отдать в случае нашего требования. Если все же, несмотря на эту подготовку, противник остался в районе Белостока в пограничной полосе, то это можно объяснить лишь неудовлетворительной и медленной работой русского командного механизма.

На вечернем докладе... решено продолжать наступление танковых групп Гудериана и Гота в направлении Витебска и Орши. Группа Гота в любом случае должна своим правым крылом наступать через возвышенность в районе Минска. В крайнем случае она должна здесь подождать группу Гудериана». (Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3, кн. 1. С. 33–35.)

Для того чтобы более объективно оценить события этого дня, предлагаю рассмотреть их также и с советской стороны.

Именно в этот день, 23 июня, начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков прибыл на командный пункт Юго-Западного фронта, который в то время находился в Тернополе. К тому времени в войска уже поступила Директива № 3 за подписью наркома обороны и начальника Генерального штаба, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию. По признанию самого Георгия Константиновича, из доклада Н. Ф. Ватутина он знал, что обстановка в приграничной полосе остается неясной и управление с войсками нарушено и отдавать директиву о проведении контрударов в таких условиях никак невозможно. Несмотря на это, он разрешил поставить под директивой свою подпись.

Приказ о проведении контрудара за подписью С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя наносить контрудар в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств. Но командующий фронтом М. П. Кирпонос в присутствии начальника Генерального штаба предпочитал помалкивать, а сам Г. К. Жуков не терпел никаких возражений.

Поэтому утром 23 июня, когда угроза прорыва противником тактической зоны обороны 5-й армии Юго-Западного фронта стала вполне очевидна, генерал-майор М. И. Потапов получил приказ командующего войсками фронта генерала М. П. Кирпоноса на переход всех сил его армии в наступление с задачей уничтожить владимир-волынскую группировку врага и восстановить положение по государственной границе. Задача была явно непосильная, поскольку три армейских корпуса противника, усиленные танками, развивали наступление на восток. Не позволяло 5-й армии перейти к наступательным действиям и то обстоятельство, что ее резерв – 22-й механизированный корпус (без 41-й танковой дивизии) в ночь на 23 июня совершил 50-километровый марш, после которого приводил себя в порядок. Его 41-я танковая дивизия в это время вела боевые действия с противником, прикрывая Ковель.

Примерно такая же обстановка была и в штабе Западного фронта, куда были направлены другие высшие военные руководители РККА. Генерал Д. Г. Павлов, явно растерявшись, только послушно дублировал приказы вышестоящего руководства в войска, подчас не имея достоверной информации о положении подчиненных. Между тем части противника все глубже и глубже охватывали с флангов белостокскую группировку, быстро продвигаясь к Минску.

Командующий Северо-Западным фронтом, выполняя директиву Главного военного совета, решил нанести контрудар по прорвавшемуся в полосе 8-й армии противнику силами 12-го механизированного корпуса и 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса из района юго-западнее Шяуляя соответственно в западном и южном направлениях и разгромить группировку противника, достигшую рек Дубисса и Неман.

Непосредственная организация контрудара была возложена на командующего 8-й армией генерал-лейтенанта П. П. Собенникова, который не располагал для этого ни достаточным временем, ни возможностями организовать взаимодействие как между соединениями, участвующими в контрударе, так и с соседними войсками Западного фронта. Командирам соединений времени на организацию боевых действий не отводилось. Кроме того, контрудар предполагалось нанести в полосе шириной до 40 км, что неизбежно привело бы к распылению сил. В танковых дивизиях не хватало горючего, средств тяги для артиллерии и радиостанций. Главная роль в этом контрударе отводилась 12-му механизированному корпусу, в состав которого входили 23-я и 28-я танковые и 202-я моторизованная дивизии (всего 780 танков).

Контрудар начался утром 23 июня, и сразу же сказались недостатки в его организации. Танковые дивизии 12-го механизированного корпуса вступали в бой с марша, с ходу, без взаимодействия друг с другом и под ударами авиации противника, безраздельно господствовавшей в воздухе. 23-я и 28-я танковые дивизии начали наступление разновременно и в разных направлениях. Общее управление подчиненными соединениями командир корпуса генерал-майор Н. М. Шестопалов осуществлять не мог, поскольку 23-я танковая дивизия была временно подчинена командиру 10-го стрелкового корпуса, а 28-я танковая дивизия – командующему 8-й армией.

Несмотря на это, 23-я танковая дивизия в результате контрудара продвинулась в указанном направлении на 60–70 километров. Но при этом ее тылы оказались отрезанными от танковых колонн. В другой, 28-й, танковой дивизии этого корпуса 23 июля успешно действовал только один 55-й танковый полк, который разгромил вражескую колонну танков и мотопехоты, уничтожил артиллерийскую батарею и 7 противотанковых орудий врага. Но из-за отсутствия взаимодействия с другими частями дивизии и эта контратака была прекращена, не достигнув поставленной цели.

23 июня контрудары интенсивно наносились и в полосе обороны Западного фронта силами 11-го и 14-го механизированных корпусов 3-й и 4-й армий северо-западнее Гродно и на брестском направлении.

Наиболее успешно действовали соединения 11-го механизированного корпуса 3-й армии (командир корпуса – генерал-майор Д. К. Мостовенко), особенно 29-я танковая дивизия под командованием полковника Н. П. Студнева. Развернувшись западнее Гродно в полосе шириной 6 км, дивизия атаковала наступавшие соединения 20-го армейского корпуса противника и даже отбросила их на 6–7 км к западу. Затем к этой дивизии присоединилась 33-я танковая дивизия. Однако из-за отсутствия авиационной поддержки и надежной противовоздушной обороны, взаимодействия со стрелковыми частями и артиллерией корпус успеха не добился и, потеряв около 450 танков из 900, был вынужден перейти к обороне по восточному берегу реки Королин.