Читать книгу - "Последние Каролинги - Фердинанд Лот"

Адальберон сам подтвердил правдивость этих слов в письме, адресованном архиепископу Трирскому (апрель 985 г.): «Я нисколько не хочу скрывать от вас, его в прошлом посланном мною к вам письме я выступил защитником единодержавия моего сеньора (Лотаря), которому я всем обязан. Так как мой племянник был готов дать и выполнить ту клятву, которую все дали моему государю,^[183] то он и получил от меня отпуск сообразно законам отцов.^[184] Но каким образом он мог оказаться вероломным (в чем его обвиняют я никак не могу понять. Как же вызвать на суд и отлучать от церкви этого Адальберона, как просить других поступать так же? Ведь, согласно законам, нам это не подвластно, и потому мы не сделаем этого и никого не попросим сделать это из страха ввергнуть в ту же бездну нас самих и тех, кому мы можем быть благодарны. Небесный царь говорит: «Воздай же Кесарево Кесареви, а Божье Богу». Сообразно этому я буду хранить верность моим королям (Лотарю и Людовику) незапятнанной, буду оказывать им всего рабское повиновение (sic!), не уклонюсь ни в чем с этого пути, но Божьи веления все же буду ставить выше. Но поскольку в наши времена немногие беспокоятся о Божьих велениях, когда мы радеем о Божьем законе, нас обвиняют в вероломстве и о каком-либо другом преступлении. Из этого следует, что помещенным между молотом и наковальней нам сложно не погубить душу и тело. Если сострадание не чуждо вам, которого мы всегда почитали как брата или скорее как отца, обремените себя советом и помощью другу; во времена благоденствия мы всегда надеялись на вас, так сделайте, чтобы мы не утратили надежды в иное время. Мы обращаемся не к человеку, а к скромности первосвященника. Доверив вам свои тайны, мы берем Господа в свидетели, взывая об ужасной мести, если это приведет к нашей погибели (82, № 54).

Экберт успокоил Адальберона, но в то же время упрекнул его за враждебное отношение к Генриху Баварскому. Ответ Адальберона был написан в очень смягченных тонах, если сравнивать его с письмом № 52 (см. стр. 125–126); – «Реймский архиепископ, охваченный чувством страха, в то время был озабочен лишь тем, чтобы постараться жить в ладу со всеми и всем угодить», – довольно справедливо отметил Жюльен Аве (82, стр. 52, пр. 3). «Ваши письма, освободившие нас от множества забот, дают нам новые. Ибо мы возрадовались постоянству вашей привязанности, вашей верности, вашему самопожертвованию для нас. Кому удалось омрачить ваш ясный ум настолько, что вы во всем считаете меня согласным с моими родственниками: я не знаю, за что бы мне ненавидеть Генриха, и знаю, за что мне его любить. Но в настоящее время, в чем может выразиться внешним образом это мое расположение к Генриху? Обстоятельства складываются не так, как мы того хотим: в одном случае они зависят от Божьего произволения, в другом – от слепой судьбы. Как только появится возможность, известите меня, что было решено на нашем съезде в Дуйсбурге, что требует правительство короля от герцогини Беатрисы и других лотарингских сеньоров, если вам об этом не известно, разузнайте об этом и как можно скорее дайте нам об этом знать, и сообщите, что вы думаете на этот счет. Заканчивая, мы повторяем, что мы о вас самого лучшего мнения и ждем, что вы нам окажете то же доверие, с которым мы обсуждаем с вами наши дела» (82, № 55).

Но никакие хитрости и заверения Адальберона не смогли обмануть Лотаря. В Лотарингии он запретил ему выезжать дальше, чем за Музон. В апреле 985 г. король получил письмо от архиепископа, которое только вывело его из себя. Адальберон обязан был предоставить, будучи крупным вассалом и светским сеньором, который имеет многочисленные владения, от себя подмогу для осады Вердена. Король приказал ему, чтобы архиепископское войско снесло до основания монастырь Св. Павла, который находился около города и мог послужить убежищем для врагов. Адальберон ответил, будто не узнает ни почерк короля, ни внешнего вида королевского указа. К тому же он отказался исполнять приказы Лотаря и утверждал, что воины, пребывающие в нищете, отказались служить дальше в гарнизоне Вердена.

В мае Лотарь решил на большом собрании предать архиепископа Реймса суду, обвинив его в предательстве. Собрание состоялось в понедельник 11 мая, в Компьене. Из лотарингцев присутствовали герцог Карл и граф Ренье,^[185] из французов Герберт де Труа, Гибуин, епископ Шалона (на Марне), Адальберон, епископ Ланский. Граф Шартрский, Эд, задержанный неизвестными делами, там не присутствовал. Архиепископ Реймса представил речь в свою защиту в том виде, в каком она была составлена его другом Гербертом: «Меня обвиняют в коварстве и предательстве королевского величества. Говорят, что я виновен в том, что позволил моему племяннику, реймскому клирику, покинуть епархию, чтобы отправиться ко двору иноземного короля^[186] и добиться от него епископства на территории королевства, которое мой сеньор, король Лотарь, собирался потребовать себе как свое наследственное владение, и в том, что я пожаловал моему племяннику, без разрешения и согласия моего господина, духовный сан».

Оправдательная речь.