Читать книгу - "Фурцева - Леонид Млечин"

Карьере Фурцевой помогли крупные перемены в московском руководстве, продиктованные сталинской подозрительностью. В октябре 1949 года на имя вождя в ЦК пришло письмо, под которым стояли придуманные подписи. В письме говорилось, что в Москве плетется заговор против Сталина, совсем как в Ленинграде. А по «ленинградскому делу» уже начались аресты…

Главной мишенью письма был руководитель Москвы Георгий Михайлович Попов. Сталин, похоже, заподозрил его в желании занять кресло первого человека в стране. Эта история раскручивалась несколько месяцев.

Пятого сентября 1949 года Сталин уехал на юг отдыхать. В том году ему исполнялось семьдесят лет, он хотел вернуться к юбилею полным сил. Все высшие чиновники ломали голову над тем, какой подарок преподнести вождю. Георгия Попова осенило. Сталин как-то выразил неудовольствие названиями новых улиц:

— Посмотрите — Строительных улиц целых пять, Электродные какие-то, Индустриальные, шесть улиц Энтузиастов. Нет фантазии, людей нет, одни электроды.

Двадцать седьмого октября Попов отправил в Сочи записку вождю:

«В соответствии с Вашим поручением представляю на Ваше рассмотрение и утверждение проект Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) о переименовании главных улиц и площадей Москвы».

Театральный проезд, Охотный ряд, Манежную и Моховую улицу он предлагал превратить в проспект Сталина, а Манежную площадь сделать площадью Сталина…

Георгий Попов конечно же не мог знать, что одновременно вождю переправили на юг не слишком грамотный донос на хозяина Москвы:

«Большевики Московской организации вполголоса заговорили, пока в кулуарах, о том, не пришел ли момент своевременного вскрытия давно назреваемого гнойника в головке нашей организации. Речь идет о весьма подозрительной политике, проводимой секретарем МК ВКП(б) т. Поповым…

Попов самый молодой из секретарей ЦК. Будучи одержим титовской манией вождизма, его одолевает мысль в будущем стать лидером нашей партии и народа… На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост:

— За будущего вождя нашей партии Георгия Михайловича.

Присутствующий Попов пропустил мимо ушей и будто согласился с прогнозом. Тогда как нужно было одернуть дурака или после обсудить о его партийности…

Попов расставляет свои кадры везде, где может, с тем, чтобы в удобный момент взять баранку руля страны в свои руки. Таким образом, Попов соревновался с ленинградцами в расстановке „своих“ людей. Шла подготовка. к захвату лидерства. В Москве начали поговаривать, что Попову дорога расчищена на этом пути.

В кругах МК открыто говорят, что за плечами Попова тов. Сталин и что пост великого вождя перейдет Попову…»

Двадцать девятого октября Сталин отправил записку Маленкову:

«На днях получил письмо, подписанное инженерами коммунистами завода имени Сталина Марецким, Соколовой, Клименко о недостатках в работе секретаря МК тов. Попова.

Я не знаю подписавших это письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в этом дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получал несколько писем от отдельных товарищей московской организации. Возможно, я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову…

Мое предложение:

а) назначить комиссию политбюро для проверки деятельности т. Попова с точки зрения отмеченных в письме трех инженеров фактов;

б) установить, чтобы не только секретари райкомов по Московской (и Ленинградской) областной и городской организаций, но и предрайисполкомы утверждались ЦК ВКП(б);

в) письмо трех товарищей, а также настоящее мое письмо разослать членам политбюро и секретарям Цека».

Само «письмо троих», возможно, появилось именно потому, что вождь уже выражал недовольство Поповым. Был ли советский вождь способен на искренность?

— Все государства маскируются, — однажды сказал Сталин, выступая перед партийными пропагандистами, — с волками живешь, по-волчьи приходится выть.

В зале засмеялись.

— Глупо было бы все свое нутро выворачивать и на стол выложить, — продолжил Сталин. — Сказали бы, что дураки…

У Сталина не было вечных друзей. У него был только вечный интерес — сохранение полной и единоличной власти. А друзья и соратники менялись.

«Со Сталиным, когда он был в хорошем настроении, контакт был легким и непосредственным, — вспоминал один из руководителей Югославии. — Сталин был холоден и расчетлив. Однако у Сталина была страстная натура с множеством лиц, причем каждое из них было настолько убедительно, что казалось, что он никогда не притворяется, а всегда искренне переживает каждую из своих ролей».

Для формального разбирательства в деле первого секретаря Московского обкома и горкома нужен был повод, который и организовали с помощью письма. Машина закрутилась. 31 октября послание вождя разослали членам политбюро и секретарям ЦК.

Первого ноября сталинское распоряжение оформили постановлением политбюро:

«Поручить комиссии в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова проверить деятельность т. Попова Г. М., исходя из указаний т. Сталина, изложенных в письме от 29 октября с. г.».

Позиция Сталина была ясна: снять Георгия Попова с должности, так что задача комиссии упростилась — обосновать уже принятое решение. Через полтора месяца обвинительное заключение по делу Попова было готово. 4 декабря 1949 года политбюро утвердило выводы и предложения, сделанные комиссией. Текст, подготовленный комиссией, продиктовали по ВЧ Сталину.