Читать книгу - "Эйзенхауэр - Лариса Дубова"

В отеле «Кларидж» в Лондоне 25 июля Объединенный комитет начальников штабов союзных войск без привлечения посторонних лиц (таковым считался даже Эйзенхауэр) обсуждал вопрос о подготовке высадки в Северной Африке. Предварительно было решено, что командовать операцией будет американец, так как в этом случае легче будет привлечь на сторону союзников французскую администрацию и военных в Северной Африке, недовольных британцами, «предавшими» их в 1940 году во время германского наступления.

Теперь речь шла о кандидатуре командующего. Предложение назначить на наиболее ответственную на данный момент должность Эйзенхауэра внес тот самый адмирал Кинг, который сравнительно незадолго до этого не желал, чтобы сухопутный генерал руководил им, опытным морским волком. Маршалл, специально прилетевший на заседание, с удовлетворением принял предложение, и оно прошло без возражений.

Дуайт был немедленно приглашен в «Кларидж», в гостиничный номер Маршалла. Тот находился в ванной комнате. Обычно сдержанный генерал на этот раз не утерпел — не выходя из-под душа, прокричал Эйзенхауэру, что тот назначается руководителем планирования операции «Торч» и будет ею командовать.

Четырнадцатого августа Объединенный комитет начальников штабов издал приказ о назначении генерала Д. Эйзенхауэра командующим операцией «Торч» с полным подчинением ему всех военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил Великобритании и США, участвующих в операции. Обладая уже солидным опытом, генерал отлично понимал: между текстом приказа и его реализацией немалая дистанция. Поэтому он сообщил Маршаллу о твердой решимости осуществлять свою власть касательно всего, что связано с операцией: «Я предупредил всех подчиненных, что время для анализа мудрости принятых решений прошло, что мы должны выработать наилучший при данных возможностях план в пределах всего того, чем располагаем».

Цели операции были ясны: высадившись на североафриканском побережье, американские и британские войска должны занять территории Марокко, Алжира и Туниса и соединиться с британскими войсками, с большим трудом наступавшими из Египта, преодолевая ожесточенное сопротивление бронетанкового корпуса германского фельдмаршала Эрвина Роммеля. Надо было начать операцию не позже чем через два с половиной месяца и осуществить ее до наступления зимы.

Дело в том, что с 12 по 14 августа проходил визит британского премьера в Москву. Состоялись две встречи со Сталиным, на которых речь шла о том, что высадка во Франции в 1942 году не состоится, а вместо нее союзники совершат массированную операцию в Африке. Во время второй встречи Сталин обвинил союзников в нежелании сражаться. В отчете заместителя министра иностранных дел Великобритании Александра Кадогана, сопровождавшего сэра Уинстона, говорилось, что Сталин, «полузакрыв глаза, извергал поток оскорблений. Мы достигли такой точки, перейдя которую государственные деятели уже не могут вести переговоры». Британская делегация сочла переговоры провалившимися и стала собирать чемоданы. Но настроение советского руководителя неожиданно изменилось. Около часа ночи 14 августа Черчилля вместе с Кадоганом пригласили в кремлевскую квартиру Сталина. За обильным столом «два великих деятеля сумели установить контакт и поладить друг с другом». В результате переговоров Сталин фактически согласился с перенесением на некоторое время центра внимания союзников на Северную Африку.

Перед Эйзенхауэром и его штабом стояли две главные проблемы: поведение испанских властей и реакция французской администрации в районе высадки.

Наиболее благоприятным местом высадки был узкий пролив Гибралтар. На его побережье имелась небольшая британская база, но сам пролив фактически находился под контролем франкистской Испании. Генералиссимус Франсиско Франко, пришедший к власти в Испании в 1939 году, опираясь на германскую и итальянскую помощь, установил в стране авторитарный режим. Однако он повел себя хитро: послав на Восточный фронт «Голубую дивизию», он не объявил войну СССР и официально не присоединился к державам Оси. Было неясно, как будет вести себя местная администрация, когда союзные корабли вторгнутся в испанские территориальные воды. Оценка ситуации экспертами и собственные логические расчеты убеждали Эйзенхауэра, что Франко воздержится от прямой конфронтации с союзной армадой, а Гитлер не обладает достаточными силами, чтобы, резко ослабив Восточный фронт, молниеносно оккупировать Испанию и вступить в прямое военное соприкосновение с союзниками. Британские руководители были с ним согласны.

Если ситуация с планами франкистской Испании Эйзенхауэру была более или менее ясна, то вопрос, придется ли воевать в Северной Африке, оставался запутанным.

Французскую администрацию в Северной Африке возглавлял адмирал Франсуа Дарлан — национальный предатель, поддержавший в 1940 году капитуляцию страны перед Германией и марионеточное правительство, возглавляемое вначале маршалом Анри Филиппом Петеном, а затем Пьером Л авалем, обосновавшимся в курортном городке Виши и послушно исполнявшим приказы Гитлера. Было неизвестно, как поведет себя Дарлан — в очередной раз переметнется на сторону противника или отдаст приказ оказать сопротивление.

На всякий случай союзное командование и разведывательные силы пытались подготовить на смену Дарлану другую фигуру, пользующуюся достаточным авторитетом, чтобы отдать приказ войскам не оказывать сопротивления, а администрации — исполнять приказы англо-американского командования. Было решено остановиться на кандидатуре генерала армии Анри Жиро, который ранее находился в заключении, но в апреле 1942 года бежал с помощью союзной разведки. Его держали про запас, причем Эйзенхауэр не считал его авторитет достаточным для подчинения ему североафриканской французской администрации и войск.

Был, правда, еще генерал Шарль де Голль, глава эмигрантской организации «Свободная Франция», поддерживавшей связи с движением Сопротивления внутри страны. Но французы в Северной Африке считали его почти предателем. К тому же амбициозного де Голля недолюбливал Черчилль и не терпел Рузвельт. Последний открыто говорил о «так называемых свободных французах», «сеющих ядовитую пропаганду» и мешающих ведению войны. Де Голль пытался убедить руководителей Англии и США, что сотрудничество с вишистами в Алжире приведет к потере моральной поддержки союзников во Франции.

В таких нелегких условиях для подготовки операции в конце августа 1942 года была образована Штаб-квартира объединенного командования союзными силами. Главным принципом ее работы стала, по настоянию Эйзенхауэра, полная унификация: британские офицеры работали рядом с американскими, подчиняясь старшим по должности, а не по званию, независимо от того, к армии какой страны принадлежали. За короткое время была достигнута почти полная интеграция, за соблюдением которой тщательно следил Эйзенхауэр. По его собственным словам, он был фанатиком союзного единства.

Иногда приходилось не только вмешиваться в мелкие столкновения, но и принимать жесткие решения. Однажды Эйзенхауэру доложили, что какой-то американский офицер хвастал, что янки научат британцев, как надо воевать. Убедившись, что инцидент действительно имел место, Эйзенхауэр распорядился немедленно отправить провинившегося на родину. В другой раз английский военнослужащий пожаловался, что американский начальник обозвал его сукиным сыном. Виновный, вызванный к Эйзенхауэру, оправдывался, что ничего дурного не имел в виду, поскольку американцы нередко употребляют это ругательное выражение в дружеской форме. «Это так, — заявил Эйзенхауэр. — Но вы назвали его английским сукиным сыном. Это совершенно меняет дело». Этот грешник также был отправлен за океан.