Читать книгу - "Быт и нравы Древней Руси - Вадим Долгов"

Кроме того, болезнь могла быть инструментом высшей силы для управления поступками исторических деятелей. Самый первый в русской истории случай такой предумышленной Богом болезни произошел с Владимиром, когда тот собирался креститься и взять в жены византийскую царевну Анну. «По Божью же устрою в се время разболеся Володи-меръ очима и не видяше ничтоже и тужаше вельми и не до-мышляшеться, что сотворит. И посла к нему царица рькуще: «Аще хощеши избыть ти болезни сея, то въскоре крестися, аще ли то не имаши избыть недуга сего». Владимир возглашает, что он крестится, и если произойдет исцеление, то убедится, что «поистине великъ Богъ будет христианеск». Конечно, князь крестится и происходит исцеление, подвигнувшее к принятию новой веры не только его самого, но и дружину. Подобный сюжетный ход летописного повествования вполне понятен: один из образов Христа — исцелитель, приняв крещение, Владимир должен был «выздороветь», и чтобы фигуральное «выздоровление» и утверждение в жизни вечной было более осязаемым, князю-просветителю Руси нужно было и буквально исцелиться от какой-либо болезни. В «Повести временных лет» очень редко болезнь упоминается безо всякого морального вывода: под 1015 г., когда «боляще вельми, в неиже болести скончася» князь Владимир Святославич, под 1074 г. в рассказе о болезни и преставлении Феодосия. Это понятно, поскольку названные герои являются сугубо положительными персонажами и нарушение их здоровья, повлекшее смерть, не могло быть использовано для нравоучительных рассуждений.

Иногда в произведениях учительной литературы встречаются отдаленные намеки на уходящие корнями в Античность следы материалистических представлений о природе человеческого нездоровья. Так, в Изборнике 1073 г. в качестве причины потребности человека во врачах и лекарствах указаны «злые растворы», заставляющие вспомнить теорию Галена о болезни как нарушении баланса в организме основных жидкостей. Боль же трактуется в Изборнике как сигнал нездоровья, без которого он не стал бы и лечиться «и погъбли бы-хомъ убо въ невести, злаго вреда не целяше». Отголоски тех же идей находим мы и в «Поучении Моисея о безверемень-немь пияньстве», где говорилось о балансе природных жидкостей («кручин») в организме человека.

Учения античных медиков вызывали стабильный интерес у интеллектуальной элиты на Руси. Если в XI–XIII вв. упоминания о них носят фрагментарный и не очень четкий характер, то уже в конце XIV в. появляется достаточно пространный перевод подборки греческих текстов на эту тему, дошедший до наших дней в составе рукописного сборника, принадлежавшего преподобному Кириллу Белозерскому. Текст в составе сборника озаглавлен «Галиново. На Ипократа». В нем излагается теория о том, что мир и человек устроены сходно: «Мирь от четырих вещи съставися: от огне, от воздуха, от земля и от воды. Съставлен же бысть и малый мирь, сиречь человекь, от четыри стихия, сиречь: от кръви, от мокроты, от чръмня жльчь и от чръня».

Причем каждому периоду человеческой жизни соответствует своя доминирующая стихия. У ребенка до 14 лет «умножается» кровь. Кровь — субстанция, подобная воздуху. Она «тепла и мокра», и «умножение» ее происходит весной. Таким образом, детство — это весна человека. Под влиянием крови дети то играют, то смеются, то плачут, и быстро утешаются. У юноши до 30 лет доминирует красная желчь, теплая и сухая. Ею обусловлены их «бръзеишии и сверепеишии» характеры. Этот период соответствует летним месяцам. У мужчин до 45 лет — «умножается» черная желчь, сухая и студеная. Мужи «топлейшии и благостоателнешии» (суровые и крепкие), когда гневаются, с трудом успокаиваются. Это осень человека. Зима человека — старость (80 лет). Доминирующая жидкость — мокрота. Она студеная и мокрая, и от нее старцы суть «печални и дряхли, късни и непоминательны». Нарушение правильного баланса жидкостей в организме приводит к болезни. Поэтому, если болезнь одолевает «отроча» — во всем виновата кровь, если юношу — красная желчь и т. д. Кроме того, в определении источника следует ориентироваться на времена года, каждое из которых тоже соответствует названным стихиям.

В целом христианское понимание человеческого предназначения требовало от заболевшего прежде всего терпения, покорности Божьей воле и понимания благости всякого испытания. Представление о том, что телесное здоровье находится в тесной связи со здоровьем моральным, что хворь находит на человека как наказание за грехи, распространялось в среде интеллектуальной элиты и к XII–XIII вв. укоренилось достаточно прочно. «Лже блюдися, пьяньства и блуда, — пишет Владимир Мономах в своем «Поучении», — въ томъ бо душа погыбаеть и тело». Божественного поощрения или наказания за поступки и проступки ждали уже на этом свете. Это, конечно, не вполне соответствовало христианской доктрине, обещающей награду лишь после смерти, но тем не менее отказаться от ожидания немедленного вознаграждения за благочестивые поступки было, видимо, выше сил средневекового человека. В летописи содержится подробный и весьма натуралистический рассказ о жестокой болезни князя Владимира Васильковича, закончившейся его смертью. Болел князь четыре года: «Нача ему гнити исподняя уустна (ротовая полость), первого лета мало, на другое и на третье болма нача гнити». Надо сказать, что сам Владимир охарактеризован в летописи как «книжник и философ, акогоже не бысь во всей земли и не по нем не будеть». И реакция его на собственную болезнь в высшей степени подтверждает эту характеристику: он реагирует как человек, в полной мере проникнутый христианским вероучением. Пока он был еще не очень сильно болен и мог ездить на коне, он раздал в качестве милостыни огромную часть своих богатств: все золото и серебро и каменья дорогие, пояса золотые отца своего и свои, блюда серебряные и кубки золотые, «мониста великая золотая» своей бабки и матери были перелиты в гривны и разосланы по всей земле и розданы «убогим людям», у кого коня нет или у кого кто погиб в Телебузину рать и пр. Но это не помогло — болезнь не отступила, к исходу четвертого лета зимой «нача болми немочи и опада ему все мясо с бороды и зоубы исподний выгниша вси и челюсть бороднаа перегни». Однако и это не сломило веру князя — он продолжал горячо молиться, говоря, согласно тексту летописи: «Благодарю тя Господи Боже, благая прияхъ от Тебе в животе моемь, то злыхъ ли не могу терпети», и выражает полную покорность Божьей воле, за что его прославляет летописец. Находя самые возвышенные эпитеты выдержке князя, летопись продолжает фиксировать развитие болезни: «И опада ему мясо все с бороды и кость бородная перегнила бяшет, и бысь видити гортань, и не вокуша по семь недель ничегоже, разве одиное воды и то же по скоуду». Но даже и тогда Владимир Василькович не падает духом и продолжает славить Бога до самой смерти, давая тем самым летописцу возможность изобразить пример истинно христианского отношения к болезни.

Христианскому отношению к болезни и смерти учит ростовский епископ Кирилл в своем «Слове о злых дусех». В качестве положительного примера он приводит библейского праведника Иова, который даже после смерти детей, полного разорения и жестокой болезни не возроптал на Бога. Идеальному Иову противопоставляется реальный грешник: «А мы ныне хотя мало поболим, или жена, или детя, то, остальше Бога — врача душам и теломъ, ищем проклятых бабъ чародеиць, наузовъ и словъ прелестных слушаемъ, глаголют намъ, навязываючи наузы, онакую диаволю прелесть, абы чадо беса бесом изгонити. О, горе намъ — прельщеным бесом, и скверными бабами». Оставив Бога, таковой грешник идет вместе с упомянутыми скверными бабами во дно адово. В отличие от Иова, адресаты «Слова» начинают «поностить» Бога даже в том случае, если у них умерла всего только «едина животиныа». Епископ рисует грешников, которые укоряют Бога, говоря: «За мое добро сия злаа въздалъ ми!», считая, что если они когда-то накормили нищего, одели рубищем, или милостыню дали, или свечу в церкви поставили, то теперь им Бог обязан тут же воздать. А действовать-то нужно совсем по-другому, объясняет Кирилл: «Коли намъ Богъ каку любо болезнь даеть, любо жене, любо детемь, или рабом, то призовите попы, да творять молитвы врачевныя, Бога призывающее». И, понимая, что все старания попов могут иметь меньший эффект, чем народные средства порицаемых «скверных баб», добавляет на всякий случай: «да аще (если) тела не избави от смерти (смертно бо есть всяко тело человечье), да душу избавит от вечныя муки».