Читать книгу - "Король говорит! - Питер Конради"

Герцога можно извинить за то, что он не ответил Логу. Кризис, вызванный отношениями его брата с миссис Симпсон, почти достиг своей высшей точки и по крайней мере на время более настоятельно требовал к себе внимания, чем его собственный речевые затруднения.

3 декабря британская пресса нарушила обет молчания по поводу королевского романа. Толчком к этому послужило недоразумение. Выступая на церковной конференции, Альфред Блант, вполне оправдывавший свою фамилию[96]епископ Брэдфордский, говорил о том, как нужна королю милость Господня, что было истолковано — ошибочно, как потом выяснилось, — присутствующим местным журналистом как прозрачный намек на королевский роман. Когда его репортаж был опубликован национальным агентством новостей Пресс Ассошиэйшн, газеты увидели в этом сигнал, которого все давно ждали: можно писать о любовных делах монарха.

В предшествовавшие несколько месяцев лишь сравнительно немногие англичане знали о том, что происходит. Теперь газеты быстро наверстывали упущенное время, заполняя страницы сообщениями о чрезвычайных совещаниях во дворце, фотографиями миссис Симпсон и интервью со случайными прохожими, высказывающими свое мнение. «У них много общего, — так начинался пространный очерк в „Дейли миррор“ от 4 декабря. — Оба любят море. Оба любят плавание. Оба любят гольф и работу в саду. И вот они обнаружили, что любят друг друга».

Герцог и герцогиня Йоркские накануне были в Шотландии. Сойдя с ночного поезда на вокзале Юстон утром 3 декабря, они увидели газетные афиши со словами «Королевский брак». Оба были ошеломлены тем, что это могло означать для них. При разговоре с братом герцог нашел его «в состоянии крайнего возбуждения». Король, по-видимому, еще не решил, как поступить, говоря, что обратится к народу и спросит, какова его воля, а потом на некоторое время уедет за границу[97]. Пока же он отослал Уоллис ради ее безопасности. Ей присылали анонимные враждебные письма, и в окно дома, который она снимала в Риджентс-парке, бросали кирпичи. Были опасения, что худшее еще впереди.

В тот же вечер герцог позвонил брату — который затаился в Форт-Бельведере, своем уединенном убежище в Ричмонд-парке, — с тем чтобы условиться о встрече, но безуспешно. Он продолжал звонить в течение нескольких дней, но король отказывался от встречи под тем предлогом, что все еще не решил, как поступить. Несмотря на огромной важности последствия, которые его решение должно было иметь для судьбы брата, Эдуард не искал его совета.

Многие люди на протяжении всей своей деловой карьеры мечтают стать начальниками, но у герцога не было ни малейшего желания стать королем. Его дурное предчувствие росло. Он был «молчалив и подавлен» и «в состоянии ужасной тревоги оттого, что Дэвид не желал видеться с ним и говорить по телефону», как утверждала принцесса Ольга, жена югославского принца Павла и сестра герцогини Кентской[98]. Вечером воскресенья 6 декабря герцог позвонил в Форт, но получил ответ, что брат на совещании и позвонит ему позже. Звонка не последовало.

Наконец на следующий день он дозвонился: король пригласил его приехать в Форт после обеда. «Ужасная и невыносимая неизвестность ожидания окончилась, — записал герцог. — Я застал его [короля] расхаживающим взад и вперед по комнате, и он сказал мне о своем решении отречься»[99]. Когда герцог вечером приехал домой, оказалось, что жена его заболела гриппом. Она слегла в постель и пролежала несколько дней, пока вокруг разворачивались драматические события. «Берти и я в отчаянии, это напряженное ожидание ужасно, — писала она своей сестре Мэй. — Каждый день кажется длиной в неделю, и вся наша надежда на любовь и поддержку семьи и друзей»[100].

События развивались быстро. За обедом 8 декабря, на котором присутствовало несколько человек, включая короля и премьер-министра, король ясно дал понять, что решение им уже принято. По словам Болдуина, он «просто ходил взад и вперед по комнате, повторяя: „Это самая замечательная женщина на свете“».

Герцог между тем был в мрачном настроении. «Этот обед я едва ли когда-нибудь забуду», — записал он.

В десять часов утра 10 декабря в Восьмиугольной гостиной в Форт-Бельведере король подписал краткий акт об отречении, в котором заявлял, что «отрекается от престола от своего имени и от имени своих потомков». Документ был заверен герцогом, который наследовал ему как Георг VI, и их двумя младшими братьями — герцогом Глостерским и герцогом Кентским.

На следующий вечер, после прощального обеда со своей семьей в Роял-Лодже, человек, который более не был королем, обратился по радио к нации из Виндзорского замка. Сэр Джон Рит, генеральный директор Би-би-си, представил его как «его королевское высочество принца Эдуарда». «Я считаю невозможным нести тяжелое бремя ответственности и исполнять королевский долг так, как я того желал бы, без помощи и поддержки женщины, которую люблю», — заявил он. Правление Эдуарда длилось всего 327 дней и было самым коротким в истории британской монархии, после спорного правления Джейн Грей почти четыре столетия назад[101].

Возвратившись в Роял-Лодж, он простился с семьей и вскоре после полуночи отправился в Портсмут, где его ждал эскадренный миноносец «Фьюри» ВМС Великобритании, чтобы перевезти через Ла-Манш, в изгнание. Только тогда вся непомерность того, что он совершил, начала доходить до его сознания, и он пил всю ночь и расхаживал взад-вперед по кают-компании в состоянии крайнего возбуждения. Герцог Виндзорский, как его в дальнейшем будут именовать, из Франции отправился в Австрию, где ему предстояло ожидать, когда в апреле следующего года развод Уоллис станет окончательным.

12 декабря в Совете по делам престолонаследования герцог Йоркский, теперь король Георг VI, заявил о своей «приверженности принципам конституционного правления и… о решимости трудиться в первую очередь ради процветания Британского Содружества наций». Голос его звучал негромко и чисто, но слова неизбежно перемежались небольшими паузами.

Лог был среди тех, кто поздравил его. Он сделал это двумя днями позже, когда посылал свои обычные поздравления с днем рождения. «Позволительно ли будет мне принести мои скромные, но совершенно искренние добрые пожелания по случаю Вашего восшествия на престол? — пишет он. — Это еще одна моя мечта, ставшая явью». Видя возможность вновь вернуться к былым отношениям, он добавляет: «Позволительно ли будет мне написать Вашему Величеству в будущем году и предложить свои услуги?»[102]