Читать книгу - "Ошибка императора. Война - Виталий Надыршин"

Стараясь не повредить гребными колёсами утлые судёнышки местных рыбаков и торговцев-менял, нахально подплывавших под самый борт, «Громоносец» осторожно продвигался вперёд.

Свободные от несения вахт члены экипажа и пассажиры высыпали на палубы судна и с удовольствием разглядывали панораму берега.

На самой верхней палубе, спардеке, в кормовой её части, которая по-морскому называется ют, особняком от остальных пассажиров стояла большая группа офицеров – членов той самой делегации. И среди них – уже знакомый нам лейтенант Антон Аниканов. Он, как и его коллеги, также любовался видами побережья.

Слабый морской ветерок приятно обдувал лица пассажиров. Палуба не раскачивалась, к горлу не подкатывала тошнота, как совсем недавно на переходе из Севастополя.

– Благодать! – громко произнёс один из морских офицеров. – В зимнее время, господа, а уж в феврале тем более, Чёрное море редко бывает спокойным, по себе знаю. А тут… на тебе – почти штиль. И это, судари мои, хороший знак для нашего вояжа. Что, лейтенант, – обратился он к Аниканову, – ваша Балтика, поди, редко балует штилями?

Антон в ответ развёл руками, улыбнулся и неожиданно для себя вспомнил свои впечатления, когда он ещё юнгой впервые вышел в море.

«В Балтийском море тогда был шторм. Ветер, свист, рёв кругом… Команд с мостика не разобрать… Всё скрипело, всё стонало… Страшно… И в то же время прекрасно!.. Господи, как давно это было!»

Под наплывом ностальгических чувств на ум пришли слышанные им где-то слова: «Что бы ни делалось в природе: и штили на море, и бури, – всё живописно, всё прекрасно. И эти волны, набегающие друг на друга, и вечный шум ветра, мечущийся в вантах корабля, и шипящий шум морской воды под форштевнем, – всё нравится. Так и слушал бы всю жизнь».

Увлёкшись, Антон не заметил, как последнюю фразу он произнёс вслух и довольно громко.

– А кто тебе мешает, лейтенант? Слушай на здоровье, пока молодой, коль не прилипнешь к сытой адъютантской жизни при его светлости, – неожиданно услышал он за спиной насмешливый голос.

Совсем незаметно сзади к нему подошёл адъютант генерал-майора Непокойчицкого майор Зорькин. Адъютант, тщедушный, немолодой человек, с генералом служит не один год. Со слов его товарищей, Зорькин сносно выполнял свои обязанности, да и сами эти обязанности слишком далеко заходили. До майора Зорькин всё-таки дослужился, но, как поговаривают, благодаря протекции своего шефа-генерала. Зато майор обладал исключительно красивым почерком, чем вызывал зависть многих. Это всё, что Антон знал о своём коллеге.

– Да, господин майор, возможность созерцать природу во всех её проявлениях даётся всем и каждому сполна, независимо от возраста, богатства и званий. Важно уметь видеть все эти прелести, – неожиданно для самого себя высокопарно ответил Антон, – а по поводу службы у его светлости… Надеюсь, адъютантом мне недолго быть. По приходу в Севастополь буду проситься у его светлости на корабль.

– Ну-ну, – удивился майор такому высокому штилю лейтенанта. Он скептически ухмыльнулся и, встав рядом с Антоном, последовал совету молодого человека – стал разглядывать берег, выискивая в нём прелести, которые должны были его восхитить. Однако майору это быстро надоело, и он, похлопав Аниканова по плечу, пробурчал:

– Удачи, – и направился к другому борту, откуда слышались громкий разговор и смех офицеров.

Сам глава делегации, князь Меншиков, при полном параде, при шпаге и всех орденах тоже вышел на ют и теперь, широко расставив ноги и держась одной рукой за леерное ограждение, энергично поучал стоящих по обе стороны от него вице-адмирала Корнилова и генерала Непокойчицкого.

Офицеры слушали князя рассеяно. Генерал, промучившийся на переходе от качки, выглядел уставшим и часто зевал. Зато адмирал выглядел бодрым, он, почти не отрываясь, разглядывал в подзорную трубу берег.

А Меншиков говорил и говорил. Своим скрипучим, несколько дребезжащим и, можно сказать, неприятным голосом он на этот раз убеждал подчинённых в полезности проживания на морском берегу, особенно тем, кто курит трубку.

– Хотя бы раз в году, господа, нужно непременно с месяцок пожить у моря, подышать морским воздухом, прочистить лёгкие, пофилософствовать на закате… Вас, Артур Адамович, это касается в первую очередь, коль трубкой балуетесь, – обращаясь к генералу, поучал старый князь. – Ну а вы, Владимир Алексеевич, – не оставил он без внимания и адмирала, – тоже не забывайте про это.

– Спору нет, ваша светлость, полезно и весьма, – согласился генерал Непокойчицкий.

«Кто ж против… – про себя пробурчал Корнилов. – Только меня-то под пятьдесят годков зачем убеждать в этом? И так всю жизнь на море. Детей своих практически не вижу. Сыновья – ладно, а младшие дочки скоро узнавать отца не будут…»

Но вида адмирал не показывал: добродушно с улыбкой кивал своему начальнику в знак согласия. Не отличался многословием и генерал.

В свои шестьдесят шесть Меншиков был ещё довольно бодрым и деятельным стариком. Высокий, не по годам стройный, с седыми бровями и усами, он и по молодости, помимо внешности, всегда выделялся среди других энциклопедическими знаниями. Вот и сейчас, что ни спроси у князя – знает. И спорить бесполезно. И не дай бог не согласиться с ним в чём-либо!.. Его умные синие глаза, словно море перед штормом, тут же становились пепельно-синими, и казалось, что оттуда, из глубины, вот-вот громыхнёт гроза. И без того неприятный голос (вот уж Бог наградил!) прокаркает: «Сударь, вы мне не верите?..»

Светлейший князь повидал многое: сорок лет назад гнал французов от Москвы, повоевал с турками, на Чёрном море брал крепость Анапу, служил в миссиях в Берлине, Лондоне, Вене и даже в Персии. Грудь Меншикова увешана многими орденами… Одно плохо – дюже остёр князь на язык. Не зря же в армии о нем горят с легкой руки генерала Ермолова: «Меншикову не надо бритвы, ему достаточно высунуть язык, чтобы побриться».

…В это время князь попросил у адмирала подзорную трубу. Передавая её, Владимир Алексеевич, вспоминая слова Ермолова, машинально посмотрел на рот князя, надеясь в тайне увидеть его острый язык.

Меншиков подозрительно взглянул на Корнилова, однако, отвернувшись, промолчал. А Корнилов через мгновение опомнился и… засмеялся.

На внезапный смех адмирала Меншиков не отреагировал. Он взял у Корнилова трубу, оглядел берег и, ни слова не говоря, вернул.

– Поди, знаете, господа, англичане не на нашей стороне. Хоть прямо не говорят, но, думаю, не прочь с нами повоевать. Турок баламутят…

– А французы что, лучше?.. – пробасил генерал.

–А турки?.. – вставил Корнилов. – Заметили, ни одного корабля басурманов не видно. Где-то отстаиваются, а может, к чему-то уже готовятся. И мне, ваша светлость, тоже сдаётся, что войны не избежать.

– Всё возможно, Владимир Алексеевич. И задача моя – сполна потребовать исполнения турками наших требований, а коль не согласятся – обидимся и хлопнем дверью. Плохо, что одни, без союзников. Хотя государь и уверен в союзничестве англичан, но мне сдаётся, зря! Как считаете, Артур Адамович?