Читать книгу - "С кортиком и стетоскопом - Владимир Разумков"

За завтраком мне показали мое место за столом кают-компании. В ней было два больших стола. Один справа от двери, где сидели младшие офицеры корабля во главе со старпомом, а слева — где сидели командир корабля, замполит, помощник командира и командиры БЧ (боевых частей). Обслуживали двое вестовых из матросов. Кухня была единой для всего личного состава корабля. Садились за стол после прихода командира и команды «Товарищи офицеры!». Все вставали по стойке «смирно». Командир приглашал всех к столу и трапеза начиналась. Ежедневно в кают-компанию для приема пищи приглашали четыре раза. Утром — завтрак: чай и хлеб с маслом; обед: первое, второе, компот; ужин: первое, второе, компот и вечерний чай с хлебом и маслом, плюс доппаек за счет средств самих офицеров, чаще колбаса или сыр. Так же питался и личный состав корабля, только без доппайка.

И вот буквально на следующий день после прибытия на корабль — я назначен заведующим кают-компанией, а это значит, что я должен был собирать с офицеров деньги и в городских магазинах покупать доппаек, что сразу же и сделал. Вопрос всегда был только в том, что купить, в каком количестве и за сколько, чтобы хватило. В первый раз я примерно прикинул возможности и купил один килограмм твердой-претвердой тонкой колбасы, то ли конской, то ли из буйволятины. Буйволов в округе Поти было предостаточно. Передав купленное вестовым и велев поделить все на оба стола к вечернему чаю, я с удивлением увидел, что на каждой тарелке лежит по крохотному кусочку колбасы. Когда все сели к столу, старпом грозно посмотрел на меня:

— Доктор, вы сколько колбасы этой купили, а?

— Килограмм, — пролепетал я.

— Ну, вот что, не килограмм, а чтоб завтра полтора метра ее было. Вы поняли?

— Так точно, но ведь она в килограммах продается! — удивился я.

— А вы полтора метра отмерьте, а потом пусть взвешивают. Это что вы тут за экономию разводите, уморить нас хотите? Мне этот кусочек, что слону дробина!

Все захихикали. Я только потом понял, что это любимая его поговорка. Что бы ему ни давали, учитывая его рост и вес — все оказывалось «дробиной». Так, буквально на следующий день, меня срочно вызывал старпом.

— Доктор! Дай что-нибудь от головы, боль просто башку сносит!

— Товарищ капитан-лейтенант, давайте я вас осмотрю, давление измерю…

— Я сам знаю, что у меня! Тащи лекарство. Я принес таблетку пирамидона.

— Вы что, вот это мне? — покрутил он таблетку передо мной. — Издеваешься? Он переходил с «ты» на «вы» и обратно.

— Мне это, что слону дробина! Тащите три таких!

С этого дня я узнал, что кличка его на корабле была «Слон», а момент его прохождения по верхней палубе назывался и передавался из уст в уста, как «Слон на боевой тропе!». На этой тропе он охотился на всех нарушителей формы одежды, бесцельно болтающихся на верхней палубе; ругал боцманов за плохую покраску, уборку, за недостатки в состоянии плавсредств на борту и так далее. Артиллеристов стыдил за грязные чехлы на орудиях, механиков за излишнюю дымность и т. д. и т. п. Когда клич «Слон на боевой тропе!» достигал ушей матросов — все бросались в рассыпную, чтобы спешно укрыться, смыться, спрятаться. Даже офицеры стремились не попадаться ему на глаза, ибо расплата наступала после вечерней проверки. Он собирал офицеров.

— Так, станьте полукругом, — командовал он. — Чтобы я всех вас видел.

Когда все выстраивались возле него, наступала раздача «слонов». Карать он начинал всегда с механиков, ибо там нарушений было больше всего. Он тыкал пальцем в командира БЧ-V (электромеханическая боевая часть):

— Якованец, до каких пор твои черномазые будут… — и начиналось перечисление нарушений со стороны кочегаров, машинистов и электриков. — Бардак!

В конце «раздолбона» приговор: