Читать книгу - "Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер"

В комнате сидит человек и что-то пишет^[5]. Мы не можем хорошо рассмотреть комнату и не знаем, где она находится: в частном ли доме, в монастыре или замке? Видимо, это где-то на северо-востоке Франции. Возможно, ему кто-то диктует, не исключено, что он трудится один. Перед ним — пергамент из хорошо выделанной овечьей кожи, чернильница с буровато-черными чернилами, сделанными из чернильных орешков^[6], и перо, вероятнее всего — гусиное. С помощью всех этих принадлежностей человек что-то пишет, по-видимому — историю в новой манере, которую некоторые называют романом. По-французски оно также звучит роман, что означает «история, рассказанная на языке романс», который в те времена был разговорным языком повседневной жизни, в отличие от латыни — официального языка юриспруденции и образованных людей. Это плод фантазии, воображения, так называемый конт, или занимательная история. Придумывание подобных историй — одно из древнейших достижений человека, один из наиболее заметных шагов вверх по ступеням эволюции. Эти истории некогда носили магический, сакральный характер; они как бы вплетались в ткань уже известных событий и преданий минувшего, но в рассматриваемую эпоху о них словно вспомнили и вернули к жизни. Правда, теперь эти порождения фантазии стали записывать сразу же после того, как авторы слагали их. Произошло это не теперь, а в эпоху расцвета цивилизаций Греции и Рима. В Восточной, Византийской, империи существовало немало авторов подобных романов^[7], и для них было привычным делом сочинять такие тексты и сразу же переносить их на бумагу. Но написать историю означает надеяться, что ее прочтут, возможно — вслух, более вероятно — про себя. Фраза «слушать и читать» широко использовалась авторами того времени, которые при этом подразумевали, что их аудитория может воспринимать их творения и тем и другим образом. Читатель видел на странице текст истории, слушатель мог только слышать; изменения интонации заменяли миниатюры, буквицы и членение текста. Публичные чтения вслух мирно соседствовали с этим индивидуальным чтением. Так, Уильям Малмсберийский^[8] рассказывает, что граф Роберт Глостерский использовал часы отдыха для чтения или слушал, как ему читали вслух^[9].

Рассказчик историй, стремясь воспламенить воображение, мог полагаться только на собственную память. Поэтому вполне возможно, что в комнате, в которую мы заглянули, есть и другая книга или даже несколько книг. Писатель мог либо переписывать одну из них, или, если книг было много, время от времени открывать то ту, то другую и читать по нескольку строк, прежде чем вновь взяться за перо. И в том, и в другом случае его труд вызывал в памяти не только слышанные автором истории, но и другие письменные источники. Он мог вкратце набросать конспект событий своей истории или же просто положиться на свое мастерство и искусство импровизации.

Настало время назвать имя нашего загадочного незнакомца. Это — Кретьен де Труа, поэт и, по-видимому, уроженец города того же названия (Труа) во Франции. Время, в котором происходит действие нашей сцены, — самый конец XII в. Мы можем лишь строить догадки о возрасте Кретьена; скорее всего ему сейчас между сорока и шестьюдесятью. Труд, лежащий перед ним, он озаглавил «Повесть о Граале». Это тот самый труд, с которого начинается наша история поисков Грааля.