Читать книгу - "Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Томас Кейтли"

Сведения о Пифагоре и его учении крайне обрывочны. Дошедшие до нас высказывания этого мудреца были записаны лишь спустя много веков после его смерти, и не так уж много доверия заслуживает их содержание. Пифагор родился на острове Самос, расцвет его учения пришелся на VI век до Рождества Христова, те времена, когда Греция находилась под огромным влиянием Египта и ее мудрецы устремлялись на берега Нила в поисках знаний. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в традициях Пифагора было посещать эту загадочную страну, а возможно, и страны Востока, что наложило отпечаток и на безмятежный взгляд на мир, в котором те, кто считается мудрым, управляют невежественными людьми. Исходя из этого, возможно, ему и пришла в голову идея слияния этой жреческой системы со строгими моральными нормами и аристократическим устройством греческих государств дорийцев. Поскольку, по его представлениям, родной остров, находившийся в то время во власти Поликрата Самойского, не очень подходил для внедрения новой системы правления, Пифагор обратил свой взор на города Великой Греции, нынешней Южной Италии, которые процветали в тот самый период и где жители стремились приобретать новые знания, а некоторые провинции уже располагали сводами законов. Его выбор пал на Кротон – один из богатейших и прославленных городов региона.

Аристократия олицетворяла всю систему политического устройства дорийцев, а все города Великой Греции были их колониями. Тем не менее в результате активных торговых отношений у населения была естественная тяга к демократической системе правления. Целью Пифагора было сохранение аристократических принципов, при этом он стремился к тому, чтобы принадлежность к аристократическому классу была не только тем, что дается при рождении, но, как и в жреческих кастах Востока, она означала бы и превосходство в уровне просвещенности. Поскольку его система шла вразрез с тем, чем жило общество, Пифагор понимал, что внедрить ее он сможет лишь при всеобщем положительном к ней отношении. К тому же, обладая такими личными достоинствами, как прекрасное телосложение, достигнутое в результате постоянного выполнения специальных гимнастических упражнений, ораторское мастерство, гордая манера держаться, он вызывал к себе всеобщее расположение, еще больше привлекаемое мистическим налетом его учения. Тем самым он в итоге привил людям благосклонное отношение к своим идеям, а знать с рвением стремилась быть посвященной в его секреты.

Невероятный успех, как говорят, сопровождал этот проект философа. Произошло всеобщее изменение нравов в Кротоне, где общественное устройство стало почти спартанским. Управляла там группа из 300 аристократов, которые, согласно учению мудреца, уже при рождении были одарены высшими, по отношению к прочим людям, знаниями во всех областях. Знать из других полисов стекалась в Кротон, чтобы научиться, как управлять мудро. Посланники Пифагора направлялись во все концы, чтобы проповедовать новое политическое учение. Они прививали людям религиозные воззрения, покорность и смирение, те же из знати, кто считался достойным, приобщались к знанию системы в целом, им преподавались ее правила и принципы. Казалось, что золотой век гармоничного слияния власти, мудрости и добродетели воцарился на земле.

Однако как всему, что вступает в противоречие с духом времени, подобному политическому устройству не суждено было устоять. В то время как Кротон был основным местом сосредоточения пифагорейцев, богатство и роскошь в качестве своей резиденции избрали соседний город Сибарис. Эти города соперничали между собой: один из них должен был пасть. Прошло чуть больше 30 лет с момента прибытия Пифагора в Кротон, как ожесточенная война разгорелась между ними. Возглавляемые Милоном и другими пифагорейцами, которые в военных делах были не менее искусны, чем в философских, кротонцы свели на нет влияние своих соперников, и Сибарис пал, чтобы никогда вновь не подняться. Но вместе с ним рухнуло и влияние пифагорейцев. Они полагали нецелесообразным делиться богатыми трофеями с простыми людьми, в результате стало расти народное недовольство. Этим воспользовался Цилон, которому было отказано во вступлении в союз. Он подстегнул население к массовым расправам над пифагорейцами, демократическая система правления была установлена. Другие города последовали примеру Кротона, началось всеобщее преследование пифагорейства, сам Пифагор был вынужден спасаться бегством и умер вдали от города, который когда-то принял его как пророка. Пифагорейцы никогда после этого не пытались прийти к власти, став не более чем сектой философов-мистиков, выделявшихся причудливостью в еде и одежде.

Античные времена не предоставляют нам других сколь-нибудь значимых обществ, к которым можно было бы применить термин «тайное».

Различные секты гностиков, которые служители церкви обвиняли в ереси, в определенной мере являлись тайными обществами, поскольку они не распространяли свои учения в открытую и публично. Но сведения о них настолько скудны и безынтересны, что их изучение вряд ли привлечет внимание широкого круга читателей.

Настоящая книга посвящена истории трех выдающихся обществ, которые процветали в Средние века и полное подробное описание которых, насколько известно, в англоязычной литературе трудно найти. Речь идет о ближневосточных ассасинах, или исмаилитах, чье название во всех европейских языках стало синонимом «убийцы», которые действительно были тайным обществом и о которых мы имеем лишь самые смутные и неопределенные представления. Следующее общество – это рыцарский орден тамплиеров, с которыми расправились наиболее варварским образом именно под предлогом их приверженности тайному учению и в отношении которых новые обвинения были выдвинуты в наши дни. И наконец, тайные трибуналы Вестфалии в Германии, вся наша информация о которых до сих пор черпалась главным образом из ненадежных суждений писателей и поэтов[2].

На следующих страницах читатель найдет правдивую историю во всей ее простоте, лишенной волнительного романтизма, знания, а не одни лишь развлекательные истории, хотя, впрочем, последним тоже будет уделяться внимание в той степени, сколь это не противоречит истине и целям повествования.