Читать книгу - "Сталинград - Энтони Бивор"

«Умом Россию не понять», – сказал Тютчев. Сталинградскую битву невозможно правильно постичь при обычном исследовании. Изучение этой титанической борьбы чисто с военной точки зрения не способно передать реальность происходившего на земле, точно так же как карты в ставке Гитлера «Вольфшанце» в Растенбурге оставляли фюрера в мире фантазий, вдали от страданий его солдат.

Цель данной книги – показать, что пережили солдаты обеих сторон, в рамках обыкновенного исторического повествования, на основе широкого спектра новых материалов, особенно из российских архивов. Разнообразие источников очень важно для передачи беспрецедентного характера сражения и его влияния на тех, кто оказался вовлеченным в него, практически не имея надежды остаться в живых.

Эти источники включают в себя военные архивы, записи священников, личные воспоминания, письма, протоколы допросов немецких военнопленных следователями НКВД, дневники непосредственных участников событий и личные беседы с ними. Одним из богатейших источников оказался Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации в Подольске, содержащий очень подробные донесения, которые ежедневно отправлялись со Сталинградского фронта в Москву Александру Щербакову, возглавлявшему Главное политическое управление Красной армии. В этих донесениях описываются не только героические подвиги, но и «чрезвычайные события» (на языке комиссаров иносказательное выражение для обозначения предательства), такие как дезертирство, переход на сторону врага, трусость, некомпетентность, самострелы, «антисоветская агитация» и даже пьянство. Под Сталинградом было расстреляно около 13 500 советских солдат и офицеров – больше чем целая дивизия.[2]Я быстро понял, что главная проблема заключается в том, чтобы отделить искреннее самопожертвование многих и многих бойцов Красной армии от жестокого принуждения, к которому прибегали в отношении колеблющихся особые отделы НКВД, очень скоро вошедшие в состав Смерша – советской контрразведки.

Невероятно беспощадная жестокость советской системы объясняет в значительной степени, но не полностью, почему так много бывших красноармейцев сражалось на стороне немцев. В полевых дивизиях 6-й армии под Сталинградом насчитывалось свыше 50 000 советских граждан в немецкой форме. Одних принудили перейти на службу к врагу голодом и истязаниями в лагерях военнопленных, другие сделали это добровольно. Многие немецкие документы свидетельствуют о мужестве и стойкости в боях на заключительном этапе этих «хиви»,[3]сражавшихся против своих соотечественников. Нет нужды говорить, что, когда стали известны масштабы измены, НКВД и его руководителя Берию охватила мания подозрительности.

Данная тема до сих пор остается под строжайшим запретом в современной России. Полковник-пехотинец, случайно оказавшийся моим попутчиком в поезде до Волгограда (бывшего Сталинграда), сначала наотрез отказался поверить в то, что хотя бы один русский согласился надеть немецкую форму. В конце концов его убедило то, что я рассказал о продовольственных сводках 6-й армии, хранящихся в немецких архивах. Его реакция была весьма любопытной для человека, несомненно, ненавидящего Сталина за чистки в Красной армии. «Они больше не были русскими», – тихо сказал полковник. Это замечание практически полностью совпало с формулировкой, которой за 50 лет до него пользовались в донесениях со Сталинградского фронта в Москву Щербакову о «бывших русских».[4]И по сей день отношение к Великой Отечественной войне остается почти таким же непреклонным, как и в ту пору.

Повествование о ярости в бою, безжалостности и трагедии раскрывается подчас с неожиданных ракурсов. С немецкой стороны самым поразительным аспектом является не столько известная тема участия вермахта в военных преступлениях, которую все так же горячо продолжают обсуждать в современной Германии. Гораздо важнее смешение причины и следствия, особенно смешение политических взглядов и их последствий. Немецкие войска в России, что подтверждают многочисленные письма из Сталинграда, пребывали в полной моральной растерянности. Задача покорения славянских народов и защиты Европы от большевизма при помощи упреждающего удара оказалась, мягко говоря, контрпродуктивной. И по сей день многие оставшиеся в живых немецкие ветераны видят в Сталинградской битве хитрую западню, куда Красная армия заманила их чередой умышленных отступлений. Как следствие, они склоняются к тому, что стали жертвами великой катастрофы, а не ее зачинщиками.

Но одно является бесспорным. Сталинградская битва по-прежнему остается настолько идеологически заряженной и символически значимой темой, что последнее слово о ней не будет сказано еще много лет.

Значительная часть времени, посвященного исследованиям в работе над данной книгой, оказалась бы потрачена впустую, многие возможности были бы упущены, если бы не помощь и не советы сотрудников архивов и библиотек. Особенно я признателен фрау Ирине Ренц из Bibliothek für Zeitgeschichte в Штутгарте, герру Майеру и фрау Эрхардт из Bundesarchiv-Militararchiv во Фрайбурге, фрау Штанг и другим сотрудникам Militargeschichtliches Forschungsamt – библиотеки в Потсдаме, Валерию Михайловичу Румянцеву из Военно-мемориального центра Вооруженных сил Российской Федерации и сотрудникам Центрального архива Министерства обороны в Подольске, Кириллу Михайловичу Андерсену, директору Российского государственного архива социально-политической истории в Москве, Наталье Борисовне Волковой, директору Российского государственного архива литературы и искусства, и Дине Николаевне Ноботович из Государственного архива Российской Федерации.