Читать книгу - "Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Ирвин Кэбот"

Еще одна особенность связана тоже с принципиальными отличиями американского общества от большинства, если не от всех остальных. Мы здесь, в Старом Свете, издавна считаем, что, чуть перефразируя Есенина, «…проживаем в стране Самых отвратительных громил и шарлатанов». На самом же деле то, что традиционно, хотя и не совсем точно, называется социальными корнями преступности, в США столь мощны и разнообразны, что лишь усилиями правоохранительных органов удается удерживать какой-то баланс, и то на самом высоком в мире уровне. А кроме социальных, есть ведь и «корни» психологические, действующие в обществе, давно уже сосредоточенном на культе успеха, едва ли не сильнее, чем в любой другой стране мира, а также корни «психофизиологические», также весьма значимые для США.

Громадный вклад и в уровень преступности, и в тяжесть борьбы с нею вносит специфика США как вооруженной страны, причем с мощнейшей традицией вооруженного насилия. Количество огнестрельного оружия в США колоссально — больше чем по стволу на каждую душу населения, включая младенцев. Очень велик диапазон его легитимного применения, — по сути, в той же американской традиции. Если в большинстве стран мира обладать оружием, кроме специальных случаев, опаснее, чем быть без него, и всякое его применение (даже со стороны сотрудников правоохранительных органов) обставлено кучей ограничений и становится предметом юридических разбирательств, то в США наоборот. Обладание оружием и его использование — норма для рядового гражданина, и ограничения распространяются только на социально опасные меньшинства, — и на применение его вне очень широких, и с младенчества известных каждому американцу рамок.

В мире нет страны с такой расовой, этнической, религиозной и идеологической пестротой, как США. Причем никаких возможностей территориального сепаратизма осуществить в США практически невозможно, — но в то же время в стране весьма медленно преодолевается (если преодолевается вообще, несмотря на сосредоточенные многолетние усилия) межрасовая враждебность.

Очень велики и своеобразны в США и исторические корни (или традиции) противостояния между отдельными гражданами, этническими и политическими (а сейчас еще и религиозными) группами, включая вооруженное насилие. Велика сила международных (прежде всего этнических или родственных) связей. Чрезвычайно сложно американское законодательство, что, в частности, делало в свое время практически невозможным осуществление деятельности федеральных или общегосударственных структур. Существенна — и едва ли не в наибольшей степени среди всех стран мира продвинута, — деидеологизация. И еще очень и очень многое, без учета чего серьезный исторический анализ превратится либо в бессмысленный панегирик, либо в памфлет. И трудно не согласиться в данном случае с Доном Уайтхедом, что «ФБР нельзя понять, не изучив те силы, которые в прошлом способствовали формированию будущего… История ФБР, собственно говоря, идентична истории США». («The FBI-story», 1956 г.).

Надо учитывать, в какой обстановке достигнуты были существенные успехи ФБР в борьбе с преступностью, с проявлениями или попытками политического, национального или этнического терроризма (а сейчас еще терроризма религиозного), в деле контршпионажа, организации режимов охраны и безопасности. И надо учитывать, что многие громкие истории, связанные со знаменитыми покушениями в США, а также крупными террористическими акциями (скажем, взрывами, организованными арабскими террористами) — по большому счету не столько промахи или слабости ФБР, сколько издержки устройства самого американского общества. Динамичного, свободного (то есть предельно ограничивающего вмешательство государства в жизнь и действия своих граждан), внутренне крайне неоднородного, — и обладающего большим потенциалом вооруженного насилия.

И не стоит забывать, что службы безопасности и контрразведки всех стран мира без исключения выглядят в реалиях общественного сознания своего народа в лучшем случае двойственно, а в историческом аспекте и проявляются, и воспринимаются неоднозначно.

Всякая большая государственная формация, всякая силовая структура уже сама по себе несет особый изначальный элемент — свою собственную идеологию, которая неизбежно противопоставлена множеству других идеологий. В ходе исторического развития она будет изменяться, и также будет изменяться отношение к ней большой части общества, причем эти изменения зачастую не совпадают.

Все большие организации обладают своим самодвижением, зачастую не совпадающим с самодвижением общества. Говоря конкретнее, надо отметить, что большое государственное ведомство, служба безопасности, необходимо и неизбежно консервативно, и просто не может всегда и во всем соответствовать историческим изменениям в социуме.

И повторим: на иерархическую структуру (а службы безопасности во всем мире именно таковы) накладывают большой отпечаток личные особенности руководящего звена; в тех случаях, когда высшее руководство не сменяется долгие годы (в применении к спецслужбам — как, например, Гувер в США, Гелен в Германии, Харел в Израиле), отпечаток этот настолько глубок, что становится едва ли не более важным, чем собственно идеологический фундамент. Так что многие проявления, которые сформировали в массовом сознании образ ФБР в целом, и его характерные черты в частности, могут определяться этими личными качествами — например, антикоммунизмом и нетрадиционной сексуальной ориентацией самого Дж. Э. Гувера.

Следует отметить также, что ФБР функционально неоднородно. Всю свою историю Бюро стремилось к расширению сферы своей деятельности, — и вот превратилась в огромное ведомство, которое осуществляет и антикриминальные действия, и политический сыск, и контрразведку, и борьбу с терроризмом, и разведку, и политические, и социально-пропагандистские акции.

Система воспитания и подготовки кадров, постоянная внутренняя ротация, и даже само общение между работниками порождает взаимовлияние различных «направлений» работы, приводит к тому, что в Бюро формируется некий общий «почерк» (хотя тексты, написанные этим «почерком», конечно же, разные).

Отметим и то, что настоящей оперативной (или полевой, как принято говорить в Бюро) работой, прямой настоящей борьбой с преступностью и вражескими воздействиями занималось в разные периоды от половины до четверти всего аппарата ФБР, в то время как немалая часть превратилась в бюрократический и политиканствующий балласт.

Общий принцип таков: оперативную службу исполняет штат специальных агентов, распределенных как между штаб-квартирой, или центральным офисом, и «полевыми», региональными представительствами (офисами). Деятельность специальных агентов обеспечивает примерно такое же количество вспомогательных работников, и многие из них служат на одном и том же месте многие годы[1]. Подолгу служат и в штаб-квартире, весьма медленно заменяется (в основном, в связи с необходимостью замещения должностей, освободившихся по «естественному» выбытию) преподавательский состав Академии. Все это способствует сохранению традиций и, как уже говорилось, — развитию в направлении, не всегда совпадающем с направлением развития общества.