Читать книгу - "Изольда Извицкая. Родовое проклятие - Наталья Тендора"

Дзержинск был построен в начале 1930-х. Начинался он с бараков. У каждого завода они были свои. Число жителей города за последнее время снизилось — закрылись заводы. Раньше здесь проживало около 300 тысяч человек. Да и те, кто остался, большей частью ездят на заработки в Нижний Новгород и в Москву. В городе три центра: первый выстроен в 30-х, второй — в 60-х, третий — в 80-х годах, в доперестроечное время. Новый центр — это широкие проспекты, многоэтажки…

Василий Герасимович получил должность на закрытом заводе им. Свердлова, производящем взрывчатые вещества. Именно здесь в 1941 году была получена первая порция гексогена. Поначалу семья обитала в заводском поселке, в квартирке полубарачного типа. Мама, Мария Степановна, педагог по образованию, окончила Кировский педагогический техникум, работала учителем географии. В 1941 году в семье родился сын — Женя. А вскоре, после смерти дедушки, из Рыбинска перебралась бабушка, чтобы помогать дочери с воспитанием внуков. Интересно, что сама она никогда в жизни не работала, воспитывала детей — у нее их было пятеро: четыре дочери и сын. Одна их них стала заслуженной учительницей в Рыбинске, другая — домохозяйкой, сын трудился на ярославском заводе. В поселке Изольда пошла в первый класс. Там же, после рождения сына, когда у Марии Степановны случился первый рецидив болезни, медики запретили ей заниматься преподавательской деятельностью, дав инвалидность II группы. Через год-два ее заменили на III группу. Трудно себе даже представить, каким испытанием стала тогда эта болезнь для молодой, цветущей на вид женщины.

Это было тяжкое наследственное психическое заболевание, передававшееся по линии матери. Грустно признать, но Мария Степановна к концу жизни стала психически неуравновешенным, почти невменяемым человеком. После смерти дочери она все ждала ее приезда. И это при том, что Мария Степановна сама похоронила дочь. Не раз несчастную женщину перехватывали на вокзале, куда она регулярно ходила встречать поезда из Москвы… Говорят, эта болезнь проявлялась через поколение, и бабушка актрисы была совершенно здоровой. По крайней мере, за ней не наблюдалось подобных чудачеств. А вот прабабушка закончила жизнь в сумасшедшем доме… Таким образом, прослеживается некая закономерность болезни: прабабушка — мать — брат — и, как выяснилось, сама Изольда были подвержены этому недугу.

Болезнь давала о себе знать не сразу. У Жени она проявилась в несколько странной внешности, по поводу чего он комплексовал. Мальчик был выше всех в классе. Современные генетики убеждены, что это один из признаков психического нездоровья, когда уже в первом классе ребенок по росту равен десятиклассникам! К тому времени, как Изольда вышла замуж за Бредуна, у Евгения стали расти конечности — и руки оказались несоизмеримы росту.

Говорят, Изольда страдала тем же врожденным комплексом, что и ее брат, — сверхчувствительностью и обостренным восприятием мира. Сейчас приходится слышать о наделенных необыкновенными способностями, но столь незащищенных перед лицом трудностей, детях Индиго. Кто знает, может, Изольда с братом принадлежали к этой категории особо одаренных людей. Ведь, как утверждают занимающиеся данной проблемой ученые, век таких людей ярок, труден и недолог. Позже кто-то даже упрекал мать, что это она всеми правдами и неправдами «тянула» детей в искусство, завысив их способности, что не могло не сказаться на их судьбах.

Евгений был очень талантливым музыкантом, настоящим самородком — прекрасно играл на разных инструментах, особенно на фортепиано. Вот что рассказала о Жене подруга Извицкой Лидия Степанова: «Несмотря на то, что младший брат Изольды был психически нездоров, он блестяще закончил музыкальную школу. Однажды, как рассказывала Изольда, он разобрал и собрал рояль. После чего на три дня куда-то пропал. Нашли его на стоге сена…» Еще Женя сочинял стихи, подбирал на слух популярные мелодии, мечтал учиться музыке дальше.

По словам учительницы русского языка и литературы Людмилы Семеновны Маркетантовой, Женя был очень одаренным, подающим большие надежды, мальчиком. Одно «но» — ему не хватало образования для воплощения своих идей. Родителям не хватило на это ни сил, ни денег. Он мечтал поступить в консерваторию и часто убегал из дома. Милиция неоднократно снимала его с московского поезда.

Вспоминает Лидия Степанова: «Когда Изольда умерла, брат каким-то непостижимым образом узнал об этом первым и сказал об этом родителям. О случившемся я узнала от мамы Изольды. Он встретил их на пороге: «Мама, Изольда умерла!» Когда Женя жил дома, то настежь распахивал все окна, часами просиживал на улице. Бывало, сидел неподвижно где-нибудь на лавочке и смотрел в пустоту. Потом вдруг неожиданно срывался с места и, сломя голову, убегал. Пациентом психиатрической клиники Евгений стал потому, что везде прятал наточенные ножи, чтобы зарезать отца, так сильно он его ненавидел. Все эти чудовищные подробности детально описаны в школьных дневниках Изольды. Последние дни семьи были особенно трагическими. Евгений умер последним, когда в живых уже не было никого — ни отца, ни матери. Как тут не поверишь в родовое проклятие, которое стоит за всем этим.

Что касается мамы Изольды, Марии Степановны, когда медики разрешили ей работать, работала — то в школе, то в библиотеке, то возглавляла городской отдел культуры, а с 1953 года бессменно, до выхода на пенсию, руководила городским Домом пионеров. Говорят, она была заметной дамой, блондинкой, скорее всего крашеной, иначе — откуда тогда такая темноволосая дочь… Мария Степановна была личностью артистической, даже несколько экзальтированной — одевалась всегда ярко и броско, стараясь выделяться из толпы. Обожала украшать себя всякого рода шляпками, какими-нибудь нашейными платочками. Городок небольшой, народ простой, фабричный, все на виду, и такое стремление быть модной не всегда выглядело уместно в «серой» заводской толпе. В то время город был закрытым, в нем жили и ссыльные, заводорежимные рабочие. Переселенцев присылали целыми национальными поселками. Рядом располагались и татарский поселок, и удмуртский… Были здесь и чеченцы, и узбеки. Не привыкшие к достаточно суровому для южных народов климату, люди плохо выживали. Среди такой разносортной, а порой и криминальной публики романтически настроенная мама Изольды выглядела довольно странно».

О заболевании матери Изольды Извицкой в Дзержинске распространяться не принято. Медики не любят афишировать этот факт. Детство и юность Изы прошли в квартире в центре города, выстроенном в начале 30-х, в доме № 4 по переулку Жуковского, недалеко он нынешнего краеведческого музея. Сегодня здесь есть мемориальная доска, открытая в 1997 году — к 65-летию со дня рождения актрисы. Около нее всегда живые цветы. Следующая квартира семье Извицких была предоставлена на проспекте Ленина.

Изольда училась в лучшей школе города — № 2, которая, к сожалению, не сохранилась. Ее кирпичную кладку разобрали, а саму школу, вместе с памятной стелой, посвященной ученикам, погибшим на фронтах Великой Отечественной, перенесли на улицу Гагарина. Девочка росла веселой и общительной, вокруг нее всегда были друзья. Подвижная, увлекающаяся, очень одаренная, Изольда училась музыке, с упоением занималась сразу в нескольких кружках, в том числе и в драматическом, под руководством Бориса Райского в Доме пионеров. Когда в городе появился театр, его строили всем миром. Школьники помогали убирать мусор. Потом в городе появились артисты.