Читать книгу - "Боярские дворы - Нина Молева"

В XIII–XIV веках по нынешнему Арбату проходит Волоцкая дорога — из Великого Новгорода через Волок Ламский к Кремлю и большому московскому Торгу. Существует предположение, что еще в 1367 году в начале этой дороги был выстроен каменный мост через реку Неглинную к Троицким воротам Кремля. Отрезок дороги, ставший впоследствии Воздвиженкой, в то время оставался еще незаселенным. На месте Российской государственной библиотеки находилось дворцовое село Ваганьково (Б. Ваганьковский пер.), ближе к нынешней Арбатской площади — «Остров», или лесной участок. И очередной вопрос о происхождении названия.

Как сообщает большинство справочников, Ваганьково — селение разного рода царских потешников, от псарей, сокольников, тех, кто разводил кречетов, до музыкантов и скоморохов: «ваганить» значило «потешать». К тому же сходились сюда москвичи на кулачные бои, бились «стенка» на «стенку», устраивали гулянья и игрища.

Все эти факты действительно существовали. Был в Ваганькове Псаренный двор, были музыканты и народные игрища. При Иване Грозном церковный Стоглавый собор осудил звучавшие у Ваганькова любимые народом органы — случалось, привозили их сюда по нескольку десятков. В мае 1628 года царь Михаил Федорович запретил местные народные гулянья — «безлепицы», патриарх Филарет и вовсе установил наказание кнутом за состязание по борьбе и кулачные бои. Псаренный двор вместе с псарями конными и пешими был переведен пятью годами позже за речку Пресню. По дороге из Москвы, которая и стала называться Ваганьковской (нынешняя улица Б. Пресня), расположились один за другим «государев новый сад», большая мельница и за вторым мостом Псаренный двор — Новое Ваганьково (нынешняя территория, примыкающая к одноименному кладбищу).

Факты существовали, но никак не решали многочисленных вопросов и сомнений. Название первоначального, Старого Ваганькова — не появилось ли оно в действительности много раньше великокняжеских и народных потех, связанное собственно с урочищем? Иными словами, с местностью. И почему утвердился в нем, как объясняют почти все справочники, вологодский оборот «ваганить», незнакомый в других русских землях, тогда как повсюду были известны ваганы — те, кто жил у притока Северной Двины реки Ваги? Еще в XI веке проникли к ваганам новгородцы, позже завязались у ваган тесные связи с Москвой, а царь Федор Иоаннович подарил эти земли как дорогой подарок своему шурину и любимцу Борису Годунову. Так не память ли о ваганах осталась жить и в названии московского урочища?

Что касается «Острова», то хотя время почти полностью стерло его следы, обойти вниманием их нельзя: слишком велика роль этого уголка в истории Арбата. Речь идет о построенном здесь Крестовоздвиженском монастыре, «иже зовется на Острове». Впервые упомянутый в описании Москвы 1547 года, возникнуть он мог гораздо раньше, как предполагается, на дворе любимца московского князя Ивана III — Ивана Головы, одного из родоначальников, по женской линии, рода Романовых.

Все началось с того, что потребовалось обновление построенного в 1326 году кремлевского Успенского собора. Спустя 125 лет после его освящения собор пришел, по свидетельству современников, в полную ветхость и держался исключительно на подпорках из бревен. Князь Иван III решает строить новый собор, в чем его поддерживает митрополит Московский Филарет. Но средств у обоих недостаточно. Приходится прибегать к исключительным мерам. Митрополит облагает целевым налогом все монастыри, церковнослужителей, а мирян усиленно призывает к добровольным пожертвованиям.

Уже через несколько месяцев необходимые средства удается собрать и объявить, по существующему в Москве порядку, торги на строительный подряд. Выигрывал тот, кто предлагал самую низкую цену. На этот раз подряд получили Иван Кривцов и Мышкин. Наблюдать за работой было поручено Ивану Голове и Василию Ермолину, автору когда-то украшавших Спасскую башню деревянных скульптур — «болванов», одетых в стрелецкие суконные однорядки.

Московский Кремль. Успенский собор. 1475–1479 гг.

Однако согласия между руководителями достичь не удалось — произошла, как свидетельствовал летописец, большая «пря». Ермолин отстранился от строительства. Иван Голова остался один.

К маю 1474 года собор был возведен до сводов, когда неожиданно рухнула вся северная стена, половина западной и к тому же опорные столбы. Несомненно правы эксперты из числа русских строителей, признавшие применявшуюся известь недостаточно вязкой — «неклеевитой». Верно и то, что в роковую для собора ночь Москва пережила землетрясение: «трус во граде Москве… и храмы все потрясашася, яко земля поколебатися».

Но, сделав заключение о причинах трагедии, славившиеся своим строительным мастерством псковичи уклонились от предложенной им перестройки собора. Великий князь решил отправить к венецианскому дожу своего посла Семена Толбузина с особым поручением — найти самого опытного строителя в Италии, по выражению документов, «мастера камнесечной хитрости». Выбор поддержанного дожем посла пал на широко известного инженера и архитектора из Болоньи Аристотеля Фиораванте. Итальянскому специалисту было предложено фантастическое по европейским меркам жалованье — 2 фунта серебра в месяц. Таких трат не мог себе позволить ни один из европейских государей. В марте 1475 года зодчий приехал в Москву. Иван Голова оказался с ним один на один.

На первых порах на москвичей самое сильное впечатление производит подход Аристотеля к работе. Он наотрез отказывается использовать сохранившиеся части собора. С невиданной быстротой они исчезают, уступая место превосходно организованной строительной площадке. За Андроньевским монастырем, в Калитникове, Фиораванте организует кирпичный завод и на нем производство нового по форме и очень твердого после обжига кирпича.

Архитектор вводит новую рецептуру и технологию производства извести, также отличавшейся редкой прочностью. Он делает фундамент глубокого заложения, а при возведении стен использует смешанную кладку — кирпича и белого камня. Блоки белого камня вводятся для большей прочности в перевязи стены. И при всем том Аристотель не делает из своих новшеств никаких секретов. Напротив — он чуть не насильно, при деятельной помощи Ивана Головы, обучает им местных строителей.

Но посвящать все свое время строительству Успенского собора Фиораванте не мог. Великий князь занимает его одновременно «пушечным и колокольным литьем», да еще и «денежным делом». С новой артиллерией Аристотель отправляется в поход под Казань, в Тверь и Новгород Великий, где предварительно строит под Городищем мост на судах через Волхов, по которому предстоит пройти московским войскам. Он может себе позволить такие длительные отлучки не только потому, что строительный сезон в те годы ограничивался всего несколькими теплыми месяцами. Не меньшее значение имели организаторские способности, редкая честность и постоянный «догляд» Ивана Головы, по фамилии Ховрин.

Успенский собор. Внутренний вид.