Читать книгу - "Я, Юлия - Сантьяго Постегильо"

и Траян, или последние представители, Антонин и Марк Аврелий.

Прежде чем перейти, как я обещал выше, к врагам императрицы, поговорим немного о порядке событий, обозначив начальную точку нашего повествования. Юлия, дочь жреца Элагабала, бога солнца, родилась в сирийской Эмесе, на востоке империи. Ее выдали за Септимия Севера, многообещающего римского легата, и Юлии пришлось переехать в Лугдун[7], столицу Лугдунской Галлии, наместником которой был Септимий. Девушке было всего шестнадцать или семнадцать лет; ее муж, сорокалетний вдовец, в прошлом браке не имел детей. Супруги хорошо ладили между собой. Юлия, небольшого роста, прекрасная с виду, обладала к тому же незаурядным умом, хотя никто этого не замечал: она умело скрывала его за яркой красотой лица и тела. Увидев ее, Септимий Север был мгновенно сражен. Видимо, это случилось во время их предыдущей встречи, несколькими годами ранее, когда Север служил легатом на Востоке, – Юлия была еще подростком. Ниже я расскажу подробнее об этой первой встрече.

Но продолжим.

Юлия зачала всего через девять месяцев после свадьбы, что говорит как о горячей страсти ее супруга, так и о плодовитости будущей августы. Первенцу, родившемуся в Лугдуне, дали имя Бассиан, в честь отца Юлии. А значит – большинство людей не знало об этом, – Септимий нежно любил жену и хотел ей угодить. И его можно понять: Юлия выглядела ослепительно, он же был мужчиной в расцвете сил. Я же впервые увидел императрицу, когда мне шел восьмой десяток – и все-таки, помню, ее красота разожгла во мне плотское желание, которое я считал навеки угасшим. Нет-нет, императрица не позволяла себе заигрывать с мужчинами: ни в ее поведении, ни в ее одеянии не было на это даже намека. Она всегда вела себя благоразумно, и в своих покоях, и на людях. Я не могу обвинить ее в стремлении к блеску и роскоши, как делает большинство ее врагов, из-за чего во многих провинциях империи сложилось искаженное представление о ней. Разве такой она останется в веках, разве таким будет ее образ, сотканный из недобрых слухов?

Да, она околдовывала мужчин, но не из-за своего легкомыслия или склонности к пустым любовным играм. Просто есть женщины, на которых больно смотреть из-за их красоты, и не важно, что они делают, какую одежду носят. Юлия знала, как пользоваться своими достоинствами для воздействия на мужа, даже если это могло привести к гражданской войне, бесконечной и беспощадной. Пожалуй, у нее не было выбора: она всегда старалась опережать события, наносить удар первой – и в таких случаях безошибочно определяла противника. Думаю, то была всего лишь самозащита. Но я опять забегаю вперед. Рассказывать о жизни человека куда сложнее, чем составлять руководство по строению человеческого тела. Поэтому мои читатели должны запастись терпением.

Я должен кое-что пояснить. Могущественнейшие люди в Риме живут согласно правилу: если не нападешь первым, враги уничтожат тебя, в прямом смысле слова. Юлия сразу же это осознала. Те, кто упрекает ее, не желают понимать, что она была всего лишь прилежной ученицей, осваивавшей жестокие способы борьбы за власть в Риме, и долго считалась иностранкой. Но вернемся к последним годам царствования Коммода, ведь все началось именно тогда. Септимий Север хорошо управлял Лугдунской Галлией, а потому был назначен проконсулом Сицилии. Юлия и малыш Бассиан отправились с ним. Там она произвела на свет второго ребенка, получившего имя Гета, в честь Септимиева брата. Юлия знала, как ублажить супруга, и не только в постели. А затем Септимий получил чрезвычайно важное назначение, став наместником Верхней Паннонии, которому подчинялись три легиона.

Это был счастливый брак.

Жизнь супругов текла бы спокойно, если бы не Коммод.

События замелькали с невероятной быстротой. Коммод сошел с ума, и тут случилось несчастье. В тот день я потерял все. Но не буду отвлекаться: я ведь рассказываю не о себе, а о Юлии.

II. Неистовая Юлия

Шестью годами ранее Дом семейства Северов, Рим Конец 191 г.

Юлия подняла большие темные глаза от свитка со стихами Овидия и огляделась. В атриуме никого больше не было – только ее сестра Меса, тоже погруженная в чтение. Юлия неспешно встала и втянула в себя воздух, потом еще и еще раз.

– Чувствуешь запах? – спросила она.

Меса положила свой свиток на край ложа и недоуменно посмотрела на сестру:

– Запах чего?

Казалось, Юлия ее не слышит. Она принялась расхаживать по атриуму, все чаще делая вдохи и выдохи, глядя на небо.

– Звезд не видно.

– Пасмурно, – заметила Меса.

Юлия помотала головой и вернулась на свое место. На ее прекрасном восточном лице – в которое без оглядки влюбился бы каждый легат, каждый наместник – читалось напряжение.

– Нет, ты и вправду не чувствуешь? – настаивала Юлия. Сестра пожала плечами. Юлия громко позвала атриенсия, старшего раба в доме Северов. – Каллидий, Каллидий!

На зов тут же явился мужчина лет тридцати, высокий, с рельефными мышцами.

– Да, госпожа.

– Немедленно отправляйся в город, дойди до… – Юлия возвела глаза к небу и что-то прикинула. – Дойди до форума божественного Траяна, затем до императорского дворца и возвращайся. Потом расскажешь, не видел ли ты чего-нибудь необычного.

Каллидий кивнул, развернулся и стал звать других рабов. Когда те пришли, он велел им взять собой палки, ножи и три факела. Наконец все было готово, и он покинул дом, не спросив, зачем госпожа отдала такой приказ. Он добился высокого положения именно благодаря слепому послушанию.

– Что, в Риме по ночам так неспокойно? Зачем брать все это? – осведомилась Меса.

Но Юлию не волновали опасности, которые грозили прохожим в столице империи после захода солнца.

– Сестра, я ощущаю запах дыма, – объяснила она. – Где-то вспыхнул пожар. Я только не знаю, насколько велика беда.

Императорский дворец, Рим

Пламя беспрепятственно поглощало строения дворца, одно за другим. Квинт Эмилий, начальник преторианской гвардии, раздавал указания своим подчиненным:

– Выведите сиятельного на поле цирка! Быстрее, быстрее!

Первым делом, думал он, надо спасти императора, остальное подождет. Тут он ощутил легкое прикосновение к своему плечу. Кто осмелился?! Квинт Эмилий повернулся с недовольным видом, положив руку на эфес меча. И увидел старого врача, чьи глаза почти что вылезли из орбит.

– Мне нужны люди, – сказал Гален.

Квинт Эмилий сплюнул на землю:

– Забыл, как надо обращаться ко мне? «Выдающийся муж» – вот как.

Больше он не сказал ничего. Ему не нравилась бесцеремонность этого лекаря, пользовавшегося неограниченным доверием сначала императора Марка Аврелия, а теперь и его сына Коммода.

– Я не могу дать тебе людей, старик, – наконец продолжил он. – У