Читать книгу - "Краткая история. Монголы - Джордж Лейн"

Несмотря на то что последствия учиненных монголами разрушений и опустошений преуменьшать не следует, их необходимо оценивать в контексте политической, социальной, культурной и, возможно, даже духовной революции, огромных глобальных потрясений, следствиями которых они также являлись. Чингисхан инициировал первый в мире опыт глобализации. Движения и миграции, принудительные вначале, но позднее добровольные и приветствуемые, новые, крепкие контакты и союзы преобразили мир и оживили мировую экономику. Французские серебряных дел мастера выделывали изысканные питьевые фонтанчики в первом городском центре монгольской степи. Персидские поэты расписывали надгробия в портовых городах на китайских морях. Немецкие солдаты маршировали с монгольскими армиями через степные земли Востока. Европейские монахи дискутировали с армянскими священниками, тибетскими буддистами, арабами-мусульманами и тюркскими шаманами, просвещая и наставляя монгольских военачальников…

Марко Поло побывал в столице мира, наслаждался ее великолепием и утонченностью. Когда он вернулся, его соотечественники поражались его рассказам, но сомневались в правдивости чудес, о которых он сообщал: настолько они казались невиданными и неправдоподобными. А за два десятка лет после его возвращения в Венецию появились путеводители и купеческие инструкции с советами для авантюристов, искателей приключений и торговцев по практическим аспектам восточных путешествий, в которых описывались трудности международного сообщения в Средневековье.

Если внезапное возвышение Чингисхана и можно объяснить особенностями его психологии и удачным стечением обстоятельств, то полная картина его свершений – воистину глобального масштаба – не поддается такому простому истолкованию. На протяжении всей истории симбиотических отношений между степью и земледельческими народами были периоды, когда хрупкое спокойствие нарушалось и полчища всадников обрушивались на сельские общины и укрепленные города своих оседлых соседей. Такие вторжения, как правило, были кратковременными и прекращались в тот момент, когда источники добычи и богатства иссякали, а их создатели бежали или организовывали успешное сопротивление. Но набеги Чингисидов были иными: всадники великого хана не поворачивали назад, даже насытившись грабежом. И хотя многое из этого мы сможем объяснить личностью Чингисхана, другие факторы также необходимо учитывать.

Например, в 1974 году климатолог Гарет Дженкинс представил данные, наглядно демонстрирующие, что «в период с 1175 по 1260 год в Монголии наблюдалось резкое и устойчивое снижение среднегодовых температур». Дженкинс утверждал, что эти климатические изменения были столь глубокими и так повлияли на экосистему степи, что могли сыграть решающую роль в стремлении племен к объединению и в дальнейшем крупномасштабном и продолжительном вторжении в земли оседлых народов. Он утверждал, что «серьезный климатический сдвиг в значительной мере способствовал прекращению междоусобной борьбы и кровной мести среди монгольских кланов и сделал возможной их реорганизацию под военной властью Чингисхана» и что «их стремление к завоеваниям могло подпитываться поражениями в борьбе с изменениями климата у себя на родине» [5]. Определенно масштабные потери скота и пастбищных угодий, вынужденные перемещения больших масс людей и, как следствие, жестокая конкуренция за власть и лидерство обеспечили идеальные условия для возвышения харизматического вождя, достаточно прозорливого и энергичного для реализации своей мечты.

После двух очень засушливых десятилетий с 1180 года, в первые десятилетия XIII века погода улучшилась, и особенно в период кампаний Чингисхана против чжурчжэней Северного Китая и державы хорезмшахов^[12]. Разумеется, повышение влажности положительно сказывалось на тучности кормовых угодий, а следовательно, и на продовольственном обеспечении постоянно растущей ненасытной армии. Каждый монгольский солдат шел в поход с пятью лошадьми, поэтому влажность климата оказывала сильное воздействие на производство продуктов питания, а значит, и на моральный дух и боеспособность армии.

На протяжении веков тюрко-монгольские племена сражались друг с другом в предсказуемом и, казалось бы, неизбежном круговороте междоусобной борьбы, позволяя высокомерным соседям манипулировать собой. Джувейни сообщает, что «[Монгольские племена] не были едины, и между ними не стихали войны и не прекращалась вражда… Хан китаев взимал с них дань и забирал их товары»^[13] [6]. Киданьские вожди стравливали одно племя с другим, так же поступали и их преемники: чжурчжэньская династия Цзинь и даже могучая династия Сун на юге^[14]. В длинном перечне мелких правителей, которые возносились и низвергались в хаосе воинственной степной политики или по прихоти своих хозяев, есть и предки Чингисхана, например Хайду (ок. 1040–1100) и Хабул (ок. 1100–1148). Тюрко-монгольские племена евразийской степи ждали, чтобы кто-то или что-то нарушило этот круговорот, и резкие изменения климата вполне могли послужить катализатором, который совпал по времени с возвышением Тэмуджина и накаленной политической обстановкой в разобщенном Китае.

Чингисхан был умелым стратегом и проницательным знатоком человеческой природы. Он ловко взошел на арену политической борьбы и искусно балансировал на ней, но в конце концов просто оказался в нужное время в нужном месте, и его беспрецедентный успех стал возможен лишь благодаря политическим обстоятельствам вкупе с резкими изменениями климата.