Читать книгу - "Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - Михаил Бенцианов"

Успешность этого начинания демонстрируется отсутствием упоминаний о существующих различиях для детей боярских из большинства уездных корпораций. На равных службу несли представители примыкающих к Москве уездов, «понизовых городов дети боярскые», недавние «вассалы» откровенно враждебных Василию Темному удельных князей, а также выходцы из недавно присоединенных княжеств.

Созданная служебная система эффективно цементировала новое государственное образование, многократно увеличивая количество связей между его отдельными территориями (уездами) с центральным правительством и придавая ему необходимую целостность. Эта система могла функционировать на протяжении длительного времени при условии обеспечения лояльности задействованных в ней служилых людей. Одним из первых шагов, сделанных в этом направлении, стало широкое привлечение выходцев из местных элит в состав Государева двора, особой военно-политической корпорации, созданной в годы Феодальной войны. Процедура отбора отразилась, хотя и в самых общих чертах, в летописном известии 1463 г. о действиях наместника Иоанна Агафоновича Сущего, собравшего ярославских вотчинников (князя Ивана Стриги Оболенского. – М. Б.): «А кто будет сам добр, боарин или сын боярьской, ин его самого записал». Это известие дополняется актовыми материалами, согласно которым отобранные ярославцы были собраны в Москве, где получили жалованные грамоты на свои вотчины, то есть, вероятно, приобрели статус дворовых детей боярских^[11].

Дворовая тетрадь 1550-х гг., наиболее полный список дворовых детей боярских середины XVI в., показывает, что к этому времени в составе Государева двора присутствовало, по крайней мере, 44 отдельные территориальные группы. Сопоставление этого документа с другими источниками, восходящими к упоминаемой в родословных росписях «дворовой книге» 1536/37 г., дает основания говорить о том, что территориальная структура Государева двора существовала уже, по крайней мере, во втором десятилетии XVI в. и последовательно прирастала новыми рубриками в соответствии с расширением границ Московского государства.

Попадая в состав этой привилегированной корпорации, местные дети боярские получали доступ к системе государственного управления. Некоторые из них делали успешную придворную карьеру. Часто их служба, как военная, так и административная, проходила поблизости от родных для них уездов, что позволяло уменьшить издержки для центрального правительства и повышало значение представителей местных элит в ее организации. Как члены Государева двора, они получали кормления, а впоследствии с началом поместных раздач – более высокие земельные оклады.

Сами эти массовые поместные раздачи, начавшиеся после завоевания Новгородской республики в 1478 г. и продолжающиеся на протяжении нескольких последующих десятилетий, приобрели важнейшее значение для рядовых детей боярских. Пожалование поместья при отсутствии вотчин не только позволяло выступать в поход «конно, людно и оружно», но и, при условии его передачи следующим поколениям, что стало обычной практикой уже в конце XV столетия, обеспечивало наследственный непрерывный характер службы, гарантируя тем самым устойчивость их статуса. Одним из элементов поместной системы стало периодическое проведение смотров служилых людей, по итогам которых происходило наделение земельными участками безземельных детей боярских. Прожиточные поместья выделялись также вдовам с малолетними детьми. Эти меры предоставляли необходимые гарантии и защищали основную массу детей боярских от социальной деградации при возникновении различных жизненных коллизий.

Для великокняжеской власти поместные раздачи дополнительно давали возможность разнообразить личный состав служилых людей на местах за счет новых выдвиженцев из более низких социальных слоев (различные дворцовые слуги, бывшие «люди» представителей знати и т. д.), выезжих иностранцев и невольных переселенцев. «Выводы» представляли собой радикальный способ достижения нужного баланса сил на «проблемных», недавно присоединенных территориях.

Впервые «поимания» неугодных лиц с их последующим переводом в центральные уезды были зафиксированы в 1477 г. в Новгороде, где они продолжались на протяжении нескольких последующих десятилетий. Их итогом стало почти полное исчезновение землевладения местных бояр и жить их. За некоторыми исключениями незначительные участки сохранили за собой лишь своеземцы, владения которых также сокращались на протяжении всего XVI в. После взятия вятских городков в 1489 г. выселению подверглись также местные «лутчие люди». Позднее та же судьба постигла псковских бояр, а также землевладельцев некоторых захваченных у Великого княжества Литовского территорий.

Численность детей боярских значительно выросла в последние десятилетия XV в. за счет демократизации службы. Большое значение в этом процессе сыграло также существенное расширение границ государства. Представители недавно присоединенных земель и княжеств пополняли собой число служилых людей. На положение детей боярских переходили как родовитые потомки княжеских фамилий, так и бесфамильные бывшие холопы. Очевидно, что этот процесс не мог иметь одномоментный характер, а различные по своему происхождению, социальным связям и принципам объединения группы новых детей боярских долгое время сохраняли черты обособленности.

Можно выделить несколько плоскостей, по которым шло размежевание подобных групп с основной массой служилых людей. Прежде всего стоит говорить о размежевании, возникшем в результате сохранения отдельными служилыми корпорациями особых прав, признаваемых центральным правительством. Известна была практика выдачи жалованных грамот «земле» при ее присоединении к основной территории. Следы существования подобных грамот в практике запрета приобретения вотчин иногородцами в Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, Белозерье и Рязани упомянуты в дополнительной статье Судебника 1550 г. (указ 1551 г.). Жалованные грамоты выдавались также Новгороду, Смоленску, вяземским «князьям и панам», вероятно, также ярославцам и представителям других земель^[12].

Далеко не всегда указанные грамоты впоследствии принимались во внимание. В этом отношении московское правительство отличалось высокой степенью политического прагматизма: соблюдение заданных в них обязательств должно было соответствовать его интересам. В среднесрочной перспективе грамоты, пожалованные Новгороду, Вязьме, а по большому случаю и Смоленску, утратили свое значение и не сказались на судьбах их непосредственных адресатов.