Читать книгу - "По следам Штирлица и Мюллера - Валерий Шамбаров"

Начало войны вызвало в германском обществе единодушный восторженный порыв. По всей стране катились шовинистические манифестации и «факельцуги». Взахлеб повторялось выражение кронпринца Вильгельма «frischfrolich Krieg», что можно перевести как «освежающая веселая война». Многие вступали в армию добровольцами. Одним из них, кстати, стал австриец Адольф Гитлер. От призыва в многонациональную австро-венгерскую армию он уклонился, поскольку сражаться за разношерстную империю Габсбургов, зараженную «славянством» и «еврейством», не желал. Но войну считал необходимой и писал, что «само существование германской нации было под вопросом». Перебравшись в Мюнхен, он подал петицию с просьбой принять его волонтером на имя короля Баварии Людвига III (в Германии наряду с императором еще сохранялись престолы королей и герцогов отдельных земель). Прошение уважили, и Гитлер был призван в запасной полк, вскоре направленный в Бельгию.

Но стоит отметить, в ходе Первой мировой в руководстве и войсках Германии и ее союзников проявились те же самые качества, которые в полной мере будут характерны и для Второй мировой. С одной стороны, доблесть, высочайшее воинское мастерство. С другой — уже просматривались черты «белокурой бестии», разве что масштабы были поменьше. Причем жестокость обосновывалась чисто практическими соображениями. Еще Клаузевиц ввел в свое учение о войне «теорию устрашения». Писал, что «нужно бороться против заблуждений, которые исходят из добродушия». Он доказывал, что мирное население должно испытывать все тяготы войны — тогда оно будет воздействовать на правительство, чтобы поскорее запросило мира. Шлиффен дополнил эти мысли «доктриной устрашения».

По планам «блицкрига» оставлять крупные силы в тылу для поддержания порядка вообще было нельзя. А значит, требовалось сразу же так запугать местное население, чтобы даже пикнуть не смело. Для этого осуществлялся «превентивный террор». Приказы кайзеровского командования прямо предписывали «жестокие и непреклонные меры», «расстрел отдельных лиц и сжигание домов». В Бельгии, Франции, Польше оккупанты повсюду брали заложников из местных жителей. За любые «враждебные акции» или просто «нелояльность» со стороны населения этих заложников расстреливали десятками и сотнями. Несколько городов сожгли дотла, перебив всех, кто попался под руку. Захватив Сербию, австрийцы и немцы залили ее потоками крови, по городам и селам выросли рощи виселиц. Турция при покровительстве и поощрении Германии впервые в истории целенаправленно организовала кампанию геноцида нескольких христианских народов — было вырезано и выморено в концлагерях 2 млн армян, айсоров, халдеев, сирийских христиан.

В 1915 г. германские войска смогли занять западные области Российской империи и вовсю развернули их освоение, «германизацию». Министр иностранных дел фон Ягов представил кайзеру меморандум: «До сих пор гигантская Российская империя с ее неиссякаемыми людскими ресурсами, способностью к экономическому возрождению и экспансионистскими тенденциями нависала над Западной Европой как кошмар… Русская раса, частично славянская, частично монгольская, является враждебной германо-латинским народам Запада…» Как видим, терминология уже очень смахивала на грядущие труды доктора Геббельса.

Практические меры по «германизации» разрабатывал тайный советник МИД М. Серинг. Он отмечал, что в Курляндии это будет легко, 10 % немецкого населения, уже имевшихся там, «будет достаточно для германизации крестьян, рабочих и интеллигенции. Экономические меры и германские средние школы сделают свое дело». А из Литвы предполагалось депортировать поляков, превратить в «немцев» «наиболее производительных крестьян». Предусматривалось и переселение в «германизируемые» области колонистов из Германии.

Реализация данных планов была временно возложена на командование Восточным фронтом во главе с Гинденбургом и Людендорфом. По воспоминаниям современников, Людендорф в своем штабе «изучал демографическую статистику, как боевые сводки». А началась «цивилизаторская работа» с назначения генерал-интенданта оккупированных земель Эрнста фон Айзенхарта-Роте, повсеместного введения военно-полевых судов и… разрушения системы образования. Согласно приказам германского командования, отныне учителями могли быть только немцы, а преподавание разрешалось лишь на немецком языке. Все прочие учебные заведения закрывались — русские, польские, литовские, латышские. Немецкий язык был объявлен единственным официальным языком в оккупированных областях — на нем должны были писать все вывески, говорить в местных административных и хозяйственных учреждениях. Соответственно, и руководящие посты могли занимать только немцы или лица, свободно владеющие этим языком.

Но изначальный энтузиазм быстро улетучивался, а «дележка шкуры» российского медведя и прочие подобные проекты оказывались явно преждевременными. Победоносные планы германских стратегов срывались. Париж взять не смогли, немцев крепко потрепали на Марне, и во Франции установилась позиционная война, обе стороны перемалывали друг друга, битвы под Верденом, в Шампани, на Сомме, во Франдрии, уносили сотни тысяч погибших и раненых. Не удалось сокрушить и Россию, ее армии оставили ряд областей, но не позволили разгромить себя, и здесь тоже установилась позиционная война. Мало того, русские наносили чувствительные ответные удары.