Читать книгу - "Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему - Александр Звягинцев"

Все, что нужно сделать — это сказать людям, что на них напали и обличить пацифистов в отсутствии патриотизма и в том, что они подвергают страну опасности».

Конечно, речь шла не о том, что Геринг опроверг все доводы обвинения, а только о краснобайстве рейхсмаршала и его полемическом мастерстве. Доказательств вины «наци № 2» было столько, что хватило бы на целую гору смертных приговоров. К тому же Джексон на больших должностях отвык от изощренной пикировки, а возможно и вообще не получил такого опыта. В ходе допроса рейхсмаршала он нервничал, проявлял нерешительность и не обошелся без помощи коллег.

«…В конце концов мы все-таки загнали его в угол, — подвел итоги Джексон. — Однако это было настоящей битвой, длинной и тяжелой, а также сопровождалось значительным количеством вылившейся на Германию совершенно неуместной пронацистской пропаганды… Мы располагали против него таким значительным количеством документов, что исход этой битвы был предрешен с самого начала».

Здесь уместно повториться, но последнюю точку в допросе Геринга, точнее, восклицательный знак, поставил Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко. Его вопросы повергли Геринга в горькое уныние. После них рейхсмаршал прекратил активное сопротивление, поник, резко изменил свое поведение. Это отметили все присутствующие в зале, после чего авторитет Руденко заметно возрос. Все стали говорить о его высоком профессионализме.

Геринг, тем не менее, до конца верил в свое величие и в то, что он служил своей стране. «Через 50 или 60 лет по всей Германии будут установлены статуи Германа Геринга, а крошечные бюсты появятся в каждом доме», — поведал он жене в одном из последних писем.

Фельдмаршал Мильх в 1947 г. сам стал обвиняемым на одном из последующих процессов, организованных американцами в том же Нюрнберге, и был приговорен к пожизненному заключению. В 1954 г. его освободили.

Умер в 1972 г.

ИЗ ДОПРОСА ГИТЛЕРОВСКОГО ФЕЛЬДМАРШАЛА ГЕРХАРДТА МИЛЬХА

[Из стенограммы заседаний Международного Военного Трибунала от 8 и 11 марта 1946 г.]

Штамер[30]: Господин свидетель, вы принимали участие в Первой мировой войне?

Мильх: Так точно.

Штамер: Какую должность вы занимали?

Мильх: В начале был офицером артиллерии, в конце — капитаном авиации.

Штамер: Когда вы по окончании Первой мировой войны были уволены с военной службы?

Мильх: Весной 1920 года.

Штамер: Чем вы занимались по окончании службы?

Мильх: Я пошел в гражданскую авиацию.

Штамер: Когда вы снова вступили в вооруженные силы?

Мильх: В 1933 году.

Штамер: Сразу же в военно-воздушные силы?

Мильх: Так точно.

Штамер: Какую должность вы занимали к началу Второй мировой войны?

Мильх: Я был генерал-полковником и генерал-инспектором военно-воздушных сил.

Штамер: Когда началось создание ВВС?

Мильх: В 1935 году.

Штамер: В каком объеме?

Мильх: Создавались оборонительные военно-воздушные силы.

Штамер: Каковы были отношения между немецкими военно-воздушными силами и ВВС других стран начиная с 1935 года?

Мильх: В первые годы после 1935 года Германия… еще не имела авиации в подлинном смысле этого слова. Это были первые соединения и первые крупные училища, которые были тогда созданы. Была создана в эти годы также и авиационная промышленность. Ранее, перед вооружением, промышленность была весьма незначительной. Я случайно узнал, что число рабочих во всей немецкой авиационной промышленности к моменту прихода национал-социалистов к власти составляло от 3000 до 3300 человек: конструкторов, торговых специалистов, техников и рабочих.

Первый контакт с заграницей в области авиации имел место в 1937 году, а именно вследствие того, что в январе 1937 года английская комиссия под руководством вице-маршала авиации Кортни и трех других высших офицеров (Кортни был начальником разведывательной службы английской авиации) прибыла в Германию. Я сам сопровождал эту комиссию во время ее пребывания в Германии. Мы выполняли все желания этих господ в отношении того, что члены комиссии хотели видеть. Тогда существовали лишь первые соединения, главным образом учебные, в которых впервые испытывали новые модели.

Далее я показал им промышленность, военные училища и все то, что еще хотели видеть эти господа. В конце совещания английский вице-маршал авиации предложил организовать взаимный обмен планами формирований между Англией и Германией. Я запросил на это согласие моего командующего и получил его, и тогда мы предоставили Англии план формирований немецкой авиации на 1937, 1938 и, мне кажется, на 1939 год и, с другой стороны, получили от Англии также цифровой материал в соответствующем количестве. При этом существовала договоренность, что в будущем также в том случае, если будут иметь место какие-либо изменения в планах или созданы какие-либо новые соединения, надлежит обмениваться данными. Посещение этой комиссии проходило в товарищеском духе и было основой для контакта в будущем.

В мае того же 1937 года я с несколькими господами, в качестве представителя моего командующего, был приглашен в Бельгию для осмотра ее авиации. Затем в июле…

Штамер: Как проходило это посещение в Бельгии, можете ли вы дать показания по этому вопросу?

Мильх: Нас приняли очень дружественно. Я познакомился с военным министром, министром иностранных дел, премьер-министром и его величеством королем Бельгии, не говоря уже об офицерах авиации, которые, безусловно, в первую очередь были представлены мне. Имел место дружественный обмен мнениями, причем бельгийцы заверили меня в их личных дружественных чувствах по отношению к Германии.

Штамер: В этом случае также происходил обмен сведениями?

Мильх: Нет, не в этой форме. Мы позже, в Германии, показали также бельгийцам все, что мы имели, когда командующий бельгийской авиацией генерал де Вильен нанес нам ответный визит.

Затем имел место большой международный съезд в июле 1937 года в Цюрихе, авиационный съезд, который происходил каждые пять лет. На этом съезде мы показали наши новейшие модели истребителей, бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков, а также наши новые моторы, которые только что были выпущены, и все, что представляло собой интерес с международной точки зрения. Там были представлены большим количеством экспертов французская, итальянская, чешская и бельгийская авиация, кроме немецкой, в связи с экспонированными нами образцами. На эту конференцию прибыла английская комиссия из офицеров, которые, однако, не участвовали ни в одном состязании на этом съезде. Мы показали дружески нашу материальную часть как французам, так и англичанам и другим нациям… Затем в октябре 1937 года французское правительство пригласило нас во Францию для осмотра французской авиации. Рассказывали, что посещение прошло в особенно дружественной обстановке. Вскоре после этого, примерно через неделю, по приглашению англичан мы также посетили Англию в ответ на визит г-на Кортни. И в этом случае нам были показаны заводы, соединения, а также авиационные училища и, кроме того, при осмотре промышленности — пущенная тогда в ход «скрытая промышленность»[31].