Читать книгу - "В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы - Вадим Россман"

Многие историки считают, что если бы Тверь победила, то страна пошла бы по европейскому пути развития, а так как одолела Москва, то Россия пошла по азиатскому пути [Закатнова, 2009].

Дополнительные преимущества Твери связываются с ее промежуточным положением между Москвой и Петербургом и интегрированностью в основные транспортные артерии страны. Это обстоятельство позволит сократить финансовые издержки на это дорогостоящее мероприятие.

К вышеперечисленной группе авторов тесно примыкают несколько других заметных сторонников перемещения столицы. В противоположность первым их больше интересует не вопрос об эстафете исторической преемственности между новой столицей и старыми, во многом мифическими, русскими демократиями древности, а вопросы функционального удобства и рачительного использования государственных средств. Кроме того, они далеко не всегда разделяют резкие антимосковские аргументы и исторические реконструкции и редко настаивают на географическом и символическом приоритете запада. Однако с «западниками» всех этих авторов роднит неприятие московской гигантомании, традиций самодержавия и авторитарной власти.

Гавриил Попов, бывший мэр Москвы и ректор Международного университета, предложил создать небольшую новую столицу в городе Жигули. По мнению Попова, новая политическая столица не должна быть слишком громоздкой. Главная ее задача – служить нейтральной точкой по отношению к другим городам и регионам. В новой столице не должно быть корпораций, чтобы предотвратить развитие коррупции и лоббизма. Моделью для такой новой столицы, согласно Попову, может служить Вашингтон в США [Попов, 2000].

Кандидатуры волжских городов рассматриваются и другими участниками дискуссии. Эти города лишены сырьевой базы для своего хозяйственного развития, но могли бы служить точками интеграции с экономическими пространствами Сибири, будучи как бы на пути между демографическим центром России и ее природными богатствами. Эти районы страны – по большей части депрессивные на данный момент – могли бы приобрести особую значимость как центры роста и коммуникаций [Милов, 2010]. На эту же приволжскую область указывает журналист и автор нескольких статей на данную тему Алексей Алексеев, выдвигая кандидатуру Медведево в Марий Эл, небольшого города, на базе которого можно построить политическую столицу [Алексеев, 2008].

Политолог Станислав Белковский обращается к концепции южной столицы, но и на юге она подбирается в согласии с принципами экономности. На эту роль Белковский выдвигает кандидатуру Сочи, который уже получил огромные инвестиции от федерального правительства в связи с проведением Олимпийских игр. В числе аргументов в пользу этой кандидатуры он сослался на хороший климат, относительно небольшие размеры города и возможность снижения расходов на собственно строительство за счет уже вложенных средств в здания, инфраструктуру и другие олимпийские обьекты, которые можно будет конвертировать в правительственные службы [Белковский, 2011].

Политические ориентрации авторов в этой группе очень отличаются друг от друга в спектре позиций: от либеральных до крайне националистических (с акцентом на этническое определение нации). Однако несмотря на существенные различия в политических ориентациях, их основная мысль состоит в том, что они хотели бы видеть столицей России достаточно скромный город, который бы служил противовесом привычкам имперской грандиозности и продолжал бы европейские республиканские традиции договорного государства равных субьектов. Хотя далеко не все из них эксплицитно подчеркивают федеративные обоснования своего выбора, их предложения учитывают реалистические потребности коммуникации, человеческий фактор и в основном ориентированы на демографический центр России.

Тем не менее в декларациях и федералистских выводах некоторых авторов этой группы заметна тревожная тенденция мистификации существующих проблем политической системы России и их переинтерпретация в качестве сугубо московских проблем. В такой интерпретации проблемы политической системы России трактуются как проблемы, вызванные Москвой, москвичами и московской политической традицией. При этом антимосковская интерпретация русской истории в некоторых случаях сочетается с акцентуацией особых негативных моральных качеств москвичей, с которой сопрягается сама эта порочная традиция российской государственности. Тем не менее существующая политическая пирамида, вероятно, гораздо теснее связана с устройством самой власти, формирующей урбанистический ландшафт, чем с устройством Москвы и москвичей, паразитирующих на остальной стране. На взгляд автора, дискуссия могла бы стать более конструктивной, если бы она была освобождена от антимосковского пафоса.