Читать книгу - "Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова"

Король Испании Карл III принял эти требования при условии, что англичане откажутся от всех притязаний на данные острова, о чем уведомил через своего посла в Париже министра иностранных дел Франции герцога де Шуазёля. Тот увидел в этом событии повод развязать войну против Англии, дабы взять реванш за ослабление своей страны. Де Шуазёль начал побуждать короля Испании на сопротивление англичанам и одобрил военные действия. Здесь следует упомянуть, что Франция, связанная Фамильным пактом, могла быть вовлечена в эти военные действия. Однако Людовик ХV не хотел войны, о чем он неоднократно твердил Шуазёлю. В случае войны возникал риск того, что парламент не одобрит расходы на военные действия. Монарха вывело из себя то, что министр не посоветовался с ним и самостоятельно подстрекал короля Испании на военные действия. Людовик самолично написал послание королю Испании, в котором категорически настаивал на нежелании Франции вступать в войну, ибо это повлечет за собой анархию в парламенте. Судьба всесильного министра была решена.

24 декабря 1770 года король повелевает Шуазёлю отправиться в изгнание в свой замок в Шантелу. Причем устно он якобы заявил: «Без мадам Шуазёль я отправил бы ее мужа куда-нибудь подальше». Надо сказать, что отставка герцога была воспринята в Париже как проявление королевского своеволия, а народ решил, что потерял в его лице своего защитника. На самом деле у Шуазёля было множество врагов, которые давно копали под него и использовали обиды фаворитки как удачное прикрытие своей подковерной борьбы за его смещение. Сторонники же низложенного всесильного министра отнесли его падение за счет интриг графини Дюбарри, и в день отъезда в изгнание вся улица перед особняком герцога была буквально запружена каретами: столько сочувствующих прибыло проститься с ним. В июне 1771 года министром иностранных дел был назначен племянник герцога де Ришелье и друг графини Дюбарри, верный сторонник абсолютизма, герцог д’Эгийон.

В Европе эту отставку восприняли как усиление влияния фаворитки, и вот уже сближения с ней бросились искать послы иностранных государств (за исключением Испании и Неаполитанского королевства, которые остались верны де Шуазёлю). В феврале 1771 года во Францию прибыл с визитом король Швеции Густав III. Общение с графиней привело его в такой восторг, что после нескольких посещений этой пленительной женщины он подарил ее белой левретке по кличке Мирза ошейник с бриллиантами, а хозяйке преподнес искусной работы футляр для перчаток. Впоследствии король вел с графиней Дюбарри переписку и каждый год присылал в подарок пару великолепных перчаток.

Доброта графини не знала границ – и лишним доказательством тому служит ее отношение к низвергнутому первому министру, герцогу де Шуазёлю. Жанна была полностью лишена каких бы то ни было поползновений к мщению. В отличие от Помпадур, которая шла в своей враждебности до конца, пока не уничтожит противника, графиня Дюбарри после отставки герцога уже не испытывала к нему неприязни. Просто ее всегда отталкивала его аристократическая спесь. Даже в изгнании де Шуазёль продолжал очернять репутацию мадам Дюбарри и заносчиво вести себя по отношению к королю и графине. В ссылке в Турени его навещало большое количество сторонников, считавших отставку герцога чистой воды происками безродной фаворитки. Правда, для посещения опального вельможи надлежало испросить разрешение короля. Чаще всего тот с безразличным видом ронял: «Поступайте как знаете». Однако иногда после возвращения визитера ожидал неприятный сюрприз. Принц де Бово был смещен с должности генерал-губернатора Лангедока, а маркиза де Кастри выставили из военного министерства. Но, тем не менее, поток гостей не иссякал. Де Шуазёль и в провинции не оставил своих аристократических замашек, закатывал бесчисленные приемы в духе Версаля, держал открытый стол, дважды в неделю устраивал псовую охоту, давал театральные представления. При таком образе жизни на широкую ногу он быстро промотал огромное состояние своей жены, внучки финансиста Людовика ХIV, несметно богатого Крозá. Герцог женился на девушке, когда той было всего пятнадцать лет, и, невзирая на все его бесчисленные измены, она до конца своих дней сохранила глубокую привязанность к мужу, безропотно оплачивая его счета, пока не иссякли все средства.

Постоянные нападки Шуазёля на Дюбарри раздражали короля, и он лишил его должности генерал-полковника швейцарской гвардии. Эта должность давала доход в сто тысяч ливров в год, так что такая потеря оказалась весьма чувствительной. Оскорбленный герцог написал королю, что эта должность является пожизненной, просил об окончании своего изгнания и выделения пенсии для своей жены, а также требовал денег в сумме трех миллионов ливров на основании того, что в бытность министром истратил массу личных средств на содержание посольств Франции в различных государствах.

Задачу вручить это послание королю он возложил на графа де Шатле, который понимал, что гонцу с таким письмом не стоит ожидать ничего хорошего. Он попробовал найти посредника сначала в лице герцога д’Эгийона, но получил отказ и решил попытать счастья у мадам Дюбарри. Она согласилась «самым милостивым образом» оказать эту услугу Шуазёлю. Фаворитка совершенно чистосердечно объяснила мотивы своего поступка, подчеркнув, что не питает озлобленности против герцога и даже рада подвернувшемуся случаю показать ему, что все происшедшее было его ошибкой, что она с самого начала делала все, чтобы предотвратить печальные последствия. Мадам Дюбарри не просила за себя в надежде, что супруги в замке Шантелу будут вести себя лучше по отношению к ней. Графиня как бы вскользь упомянула, что «задевая объект его привязанности, они постоянно причиняют боль королю». Как видно из этих гладких выражений, Жанна хорошо освоила придворную тактику.

Графиня на самом деле побеседовала с королем, который пришел в ярость. В конце концов, после многочисленных отказов Людовик XV частично удовлетворил требования своего бывшего министра, назначил ему единовременное пособие в сто тысяч ливров и пенсию в шестьдесят тысяч ежегодно, пятьдесят из которых сохранялись за мадам де Шуазёль в случае смерти ее супруга. Граф де Шатле не ожидал такого успеха. Но вот что написал Шуазёль в своих «Мемуарах»: «Ни я, ни мадам де Шуазёль не выразили никакой благодарности. Несправедливость и, в первую очередь, жестокая манера, которую он (король) использовал, освободили нас от признательности». Шуазёль не перестал бомбардировать Жанну своими памфлетами. Но они теперь были булавочными уколами для женщины, находившейся на вершине успеха.