Читать книгу - "Иосиф Григулевич. Разведчик, "которому повезло" - Нил Никандров"

Некоторые исследователи считают, что пропагандистские функции по прикрытию операции «Утка» выполнял Висенте Ломбардо Толедано (не зная, разумеется, о конечных планах НКВД). Адвокат, доктор философии, пропагандист марксизма, он верил в то, что Мексика «обречена» на коммунизм, и потому делал все возможное, чтобы ускорить его пришествие. Обладал он и необходимым инструментом для этого — Конфедерацией трудящихся Латинской Америки. Враги иронизировали, называя Толедано «континентальным лидером коммунизма», и мексиканцу это нравилось. Значит, боятся, значит, чувствуют масштабность его личности! В созданном усилиями Толедано Рабочем университете Мексики «впрок» ковались кадры для грядущего континентального прорыва к коммунизму… Для Толедано троцкизм был воплощением предательства в политической жизни.

Тезис о сотрудничестве Троцкого с Гитлером и Муссолини у Толедано не вызывал сомнений. «Сталин — их общий враг, — говорил Толедано. — Сталин — крепкий орешек. Один на один с ним не справиться. Вот и сбились в волчью стаю. Для них этот союз необходим». Поэтому в выступлениях Толедано имена Троцкого, Гитлера и Муссолини часто назывались рядом. Это враги! Антитроцкистская пропаганда, возглавляемая компартией и Толедано, привела к тому, что в Мексике Троцкого стали обвинять даже во всех крупных авариях и катастрофах, которые происходили в стране. Именно на него как «главного саботажника» указала прокоммунистическая пресса после крупной железнодорожной катастрофы между городами Ироло и Ометуско, в которой погибло более 50 человек.

В 30—40-х годах недоброжелатели нередко обвиняли Толедано в тайных связях с Москвой, припоминая ему поездку в Советский Союз в 1935 году, встречи с руководством Коминтерна — Димитровым, Мануильским, Лозовским. Тем не менее в компартии Толедано не состоял, считая, что это скомпрометировало бы его профсоюзную деятельность в Латинской Америке. В переписке нью-йоркской, а затем мексиканской резидентур с Москвой он проходил под кодовым именем «Шкипер». Если верить расшифровкам «Веноны»^[23], Ломбардо Толедано поддерживал постоянные контакты с Коминтерном и эмиссарами НКВД.

* * *

Эйтингон встретился с Григулевичем на следующий день по прибытии в Мехико. Оперативные «наработки» «Фелипе» он одобрил и приказал ускорить подготовку операции, чтобы провести ее в мае, в разгар избирательной кампании в Мексике. Эйтингон сказал, что в Москве настаивают на скором проведении «акции», поскольку война с Гитлером неминуема, а без устранения Троцкого, как показывает испанское поражение, будет трудно добиться безоговорочной поддержки Советского Союза всеми силами международного коммунистического движения. «Обезглавливание» троцкизма скажется и на ослаблении потенциальной «пятой колонны» в СССР.

В отличие от многочисленного аппарата «Фелипе», в сеть Эйтингона входило не более десяти человек. Среди них не было «новобранцев». Все были проверены на практической работе в Испании и Франции в 30-х годах.

Если «взрослая» МКП во главе с Эрнаном Лаборде приняла «в штыки» идею физического уничтожения Троцкого, то мексиканская коммунистическая молодежь приветствовала ее: «Комдвижение надо очистить от предательства!» Аппарат слежения «Фелипе» в основном и состоял из комсомолок: студенток, учительниц, служащих государственных учреждений. Помимо мексиканок к операции было привлечено несколько кубинских девушек. Одну из них — Тересу Проэнсу — «Фелипе» по указанию Эйтингона направил в Мехико из Гаваны, куда ездил для создания «запасных квартир» для боевиков Сикейроса. Троцкий нуждался в канцелярских работниках, и возможность введения кубинки в его окружение имела шансы на успех. По мнению «Фелипе», девушки привлекали значительно меньше внимания телохранителей Троцкого, которые к появлению каждого нового лица в окружении подопечного относились с повышенной настороженностью.

Тереса Проэнса заинтересовала НКВД, когда работала в Испании корреспондентом мексиканских газет «Насьональ» и «Мачете». Именно тогда «Швед» и привлек ее к разведывательной работе. Эйтингон принял Проэнсу на связь во Франции: он использовал ее для изучения латиноамериканских дипломатов в Париже. Эйтингон высоко оценивал деловые качества девушки и ее политическую надежность: Проэнса была членом компартии, прошла курс обучения в Высшей рабочей школе им. К. Маркса в Мехико, некоторое время работала личным секретарем мексиканского президента Ласаро Карденаса. Тереса сотрудничала в 30-х годах с мексиканским филиалом МОПРа и поддерживала дружеские отношения с Фридой Кало. К великому сожалению «Тома»,- ко времени проведения операции художница порвала все отношения с Троцким. Для Проэнсы нужно было подыскивать другие варианты ввода в разработку «Старика».

Не меньшие сложности возникали с задействованием агента «Раймонда». Это была многоэтапная операция, которая, начавшись в Париже, была продолжена в Нью-Йорке и, наконец, переместилась в Мехико. «Раймонд» не раз говорил Сильвии Агелоф, что затевает серьезное коммерческое дело в мексиканской столице. «Мне будет очень не хватать тебя, — внушал он Сильвии. — Мы созданы друг для друга. Нам пора узаконить наши отношения». Поэтому, когда Сильвия получила телеграмму «Раймонда» с одним словом — «Приезжай», она без долгих раздумий отправилась в Мехико. Поселилась она вместе с Морнаром в гостинице «Монтехо». Когда в феврале 1940 года Агелоф была принята Троцким на работу в качестве секретаря, это было расценено Эйтингоном как подтверждение верности задуманного хода.

В «крепости» Морнара знали как «жениха Сильвии». Едва ли не ежедневно он привозил ее «на работу», а в конце рабочего дня пунктуально встречал у ворот. Об исполнительности и трудолюбии Сильвии Лев Давидович отзывался с непременной похвалой. Она была идеальным секретарем, потому что умела делать все: от стенографирования до подготовки аннотаций по материалам прессы. «Раймонд» продолжал разыгрывать роль аполитичного человека, оставаясь вне обычного круга общения Троцкого. «Бельгиец» был рядом с ним, мелькал где-то поблизости, но интереса к личности изгнанника не проявлял. При случае оказывал услуги телохранителям, гостям Троцкого, развлекал их на пикниках. Эйтингон не спешил с активизацией «Раймонда». Это был запасной вариант. Главная надежда возлагалась на стремительную и беспощадную атаку группы Сикейроса!

* * *

Однажды Леопольдо порекомендовал в «группу поддержки» комсомольскую активистку Лауру. Так Иосиф познакомился с Лаурой Араухо Агилар, девушкой двадцати трех лет, строгие глаза и белозубая улыбка которой раз и навсегда покорили его. Лаура работала учительницей в начальной школе. Она была родом из небогатой многодетной семьи. В семье не было мужчины. Отец умер в 30-е годы, и потому все держалось на матери и на родственниках, которые, пусть скудно, но помогали, когда деньгами, когда продуктами.

Лаура была максималисткой. В отличие от других членов семьи она интересовалась политикой и разбиралась в азах марксистской теории.

Сегодня сестры Лауры, которым перевалило за 70, в один голос вспоминают о том, что она была «лидером» в семье и «всеми командовала». Дело дошло до того, что Лаура запретила матери и сестрам ходить в церковь: «Священники вас обманывают!» Никто не сказал и слова наперекор. Подчинились.