Читать книгу - "Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов"

Судя по тому, что творит Магомедали Магомедов в Махачкале, Дудаев в Грозном, Аушев в соседней Ингушетии, Россия потеряла — по факту — Кавказ, свой российский Кавказ, уже потеряла : там, на Кавказе, как и здесь, на Каспии, у власти бандиты, только бандиты, банда на банде!

А Карабах? Как решить проблему Карабаха, если Москва в этом не заинтересована, — как?

Никто не знает и не должен знать, разумеется: он, Гейдар Алиев, раздал генералам Грачева деньги — несколько миллионов долларов. Во-первых, Алиев выделил собственные сбережения, во-вторых, мгновенно договорился с московскими бакинцами, они собрали (причем очень быстро) гигантскую сумму.

Вот так, только так, с чемоданами в руках, можно было остановить эту войну — все могут короли, а? Или деньги, только деньги все могут, не надо иллюзий, только они, деньги способны вершить чудеса?

Посол Ризаев выступал посредником — высоким представителям армянского землячества в Москве Гейдар Алиевич задавал (на сепаратных встречах) один-единственный вопрос: скажите, господа завоеватели, что вы, ваши солдаты, намерены делать с Азербайджаном, если у армянской армии получится (скорее всего получится) войти в Баку, — что?

Невозможно, послушайте, перебить всех азербайджанцев… ООН и Клинтон не позволят, двадцатый век, все-таки… кто же будет кормить разрушенный войной Азербайджан — кто? Вас не звали, дорогие соседи, но вы пришли, девять районов — в руинах, это (отныне) зона вашей ответственности! Так кто, все тот же вопрос… будет изо дня в день… кормить миллионы людей, вами обездоленных? Вся эта война — сдуру, но деньги откуда? Война и разрушенное хозяйство… это же огромные средства, господа завоеватели, очнитесь! Им, то есть вам, завоевателям, самим кушать нечего, извините; в Ереване голод, из страны… у вас… сбежало полстраны… А теперь еще Азербайджан, восемь миллионов смертельно голодных людей, — газовые печи появятся, да? По всему Азербайджану? Тоже ведь деньги, между прочим! Победа всегда упирается в огромные деньги, почему об этом никто сейчас не говорит: триумф, коньяк, отрезанный Карабах… — дальше-то что? А? Что дальше? Не слышу!.. Господа армянское землячество, что будет после вашей «исторической» победы, додумайте эту мысль до конца, пожалуйста, представьте себе этот страшный пейзаж — пейзаж после битвы!

Армяне просили оружие, очень хотели. Хорошо, будет вам и оружие, не жалко, — сохранить государство, спасти миллионы человеческих жизней в обмен на взятку и несколько тонн старых железок, совершенно бесполезных, если война остановлена… — что, высокая цена, что ли?

Нет другого выхода, нет: азербайджанская армия не умеет воевать.

Ситуация Брестского мира: остановить нашествие, безумие, кровь — любой ценой !

Алиев остановил.

Никогда и никому (даже Ильхам не знал) он не говорил об условиях (взятка и оружие) этого мира. Самое интересное, что никто, вообще никто (даже журналисты) не спрашивал у него, почему вдруг, каким чудом остановилась эта война…

Только что (вчера проводили) в Азербайджане гостил один из самых уважаемых в России людей — генерал Асламбек Аслаханов.

В 90-м, два года назад, чуть больше, именно Аслаханов запрашивал у Генерального прокурора Советского Союза санкцию на арест Алиева — крупные взятки.

Узнав, что Аслаханов едет на Апшерон, Алиев через друзей, ветеранов КГБ, предложил встречу. Он не был знаком с Аслахановым — хотелось поговорить по душам.

Помощники перестарались.

— У вас семь минут, господин генерал, — сообщил Тариэль, секретарь Президента. — Гейдар Алиевич очень занят.

— Он же меня пригласил, — удивился Аслаханов. — Я и уйти могу…

— Пожалуйста, вас ждут.

Алиев сидел за столом, перебирал бумаги.

— Салам, господин Президент…

Алиев кивнул головой, но не встал — читал какой-то листочек.

«Ничего себе, — подумал Аслаханов. — Королевский прием!».

— Садитесь, пожалуйста, — Алиев поднял, наконец, голову. — Где вам удобно… садитесь…

Алиев любил играть, очень любил, но актером был скверным, хотя актерство ценил, театры знал хорошо, особенно московские, больше других любил театр Сатиры, а в юности, между прочим, играл Гамлета на сцене Нахичеванской драмы… — Его красноречивое молчание, бумаги для важности, которые он нервно теребил в руках, — драматургия этих «постановок» была видна как на ладони, но Аслаханов завелся:

— Господин Президент, докладываю: я, генерал советской милиции Аслаханов, трижды… официально… то есть с согласия руководства МВД… обращался к Генеральному прокурору СССР за санкцией на ваш арест по 173-й и 170-й статьям Уголовного кодекса: превышение служебных полномочий и незаконное получение крупных денежных средств. Ответственно заявляю… у МВД страны были все необходимые основания, господин Президент, для заключения вас под стражу. Это мое мнение, и я его не изменю. Не имею права… шарахаться из стороны в сторону, искренне говорю, мы работали честно, материалов и агентурных сведений хватало. Но… зная, Гейдар Алиевич, как здесь, в Баку, развернулись сепаратистские тенденции, резюмирую: руководители Генпрокуратуры… товарищ Рекунков и другие товарищи… неоднократно напоминавшие мне, что арест дважды Героя Социалистического Труда и бывшего члена Политбюро есть акт сугубо политический, я, Гейдар-бек, признаю: руководители Генпрокуратуры правильно… напоминали мне… о вашем… исключительном влиянии. Вы, Гейдар-бек, принесли Азербайджану неоценимую пользу. Трудно сказать, что было бы с Азербайджаном, если бы вы не взяли страну в свои руки. На языке юристов это называется «деятельным раскаянием».

Доклад закончен. Я свободен?

— Хорошо… что вы все это… сказали… — Алиев расстегнул пуговицы пиджака и вышел из-за стола. — Я рад с вами познакомиться, генерал, и обнять вас, не скрою, я ждал этой встречи и этого разговора. Вы садитесь… пожалуйста. Сейчас чай принесут, Асламбек, очень хороший чай…

Куда же, куда делся — вдруг — его актерский дар, его снобизм: Аслаханов видел совершенно простого, мягкого человека, которому хотелось, очень хотелось, чтобы его поняли, услышали, который нуждался, если не в друзьях, нет, конечно, но в понимании — в понимании тех, людей, известных людей, кто прежде его не понимал, не знал…

Они проговорили почти два часа.

— Так вот, Асламбек… — что-то было, конечно, самокритично скажу, не так, как понаписали, извините меня, но куда, куда… я вас спрашиваю, куда это шло?

А я отвечаю, Асламбек: без подарка на три, лучше на пять тысяч рублей для супруги завотделом ЦК в Москву лучше было совсем не приезжать; н-ничего для республики не решишь, время потратишь, не услышат тебя, совсем не услышат, ноль… такие, Асламбек, порядки были…

Ничего, сволочи, не делали! — Алиев тяжело вздохнул, махнув рукой. — Сидит он, смотрит на тебя, подарков ждет, хотя я, между прочим, Первый секретарь ЦК!

На Старой площади, Асламбек, были хорошие зарплаты, от пятисот рублей, слушайте, плюс — пайки по семьдесят целковых, хотя реальная цена им… рублей триста пятьдесят, не меньше, но в ЦК КПСС, Асламбек, уже тогда никто за зарплату не работал, почти никто: я об этом и Юрию Владимировичу говорил… обо всем говорил, обо всех негативных явлениях… два раза докладывал, он все… терпи, терпи…