Читать книгу - "Прощание с Византией - Алексей Величко"

Но пока еще шли мирные переговоры. Тамплиеры попытались наладить отношения с Дамаском, что не на шутку встревожило султана Египта, противостоящего на тот момент и асСалих Исмаилу, и анНасиру. Поэтому, когда правитель Дамаска пообещал крестоносцам удалить с Храмовой горы в Иерусалиме всех мусульманских имамов, Айюб из Египта немедленно выступил с аналогичной инициативой. В конце 1243 г. тамплиеры подписали очередной мирный договор и после этого восторженно сообщили Европе о своих успехах. Увы, они не знали, какие беды ждут их впереди…

Как и следовало ожидать, весной 1244 г. разразилась война между альСалихом Айюбидом и асСалихом Исмаилом. Союзник Дамаска, молодой эмир Хомса альМансур Ибрагим, лично явился в Акру, чтобы заключить союз с франками против Египта. Он же предложил ордену громадные владения в Египте после неизбежного, как ему казалось, поражения Айюбида. Но и султан Египта нашел себе созников – хорезмийцев, которые после гибели своего правителя ДжелаладДина бродили в Джезире и по Северной Сирии. Ихто и нанял Айюбид, приказав начать рейд на Дамаск и Палестину.

В июне 1244 г. 10 тысяч хорезмийских всадников пронеслись по территории Дамаска, все сжигая на своем пути. Только сейчас пилигримы осознали грозящую им опасность. С великой поспешностью патриарх Иерусалима Роберт вместе с Великими магистрами госпитальеров и тамплиеров направился в Святой город, чтобы организовать его оборону. Но было уже поздно: 11 июля хорезмийцы ворвались в Иерусалим, сея повсюду смерть. Держалась лишь цитадель, откуда срочно направили гонца к анНасиру Керакскому с просьбой о помощи. И действительно, тот отправил небольшую армию, прибытие которой заставило хорезмийцев отменить штурм цитадели и согласиться на мирные переговоры. По их условиям остатки христианского гарнизона и мирные жители числом около 6 тысяч человек получили возможность уйти в Яффу. Правда, по пути на них напали арабские разбойники, и лишь около трех сотен христиан сумело спасти свои жизни.

Так Иерусалим оказался окончательно потерянным для христиан. После отступления гарнизона хорезмийцы сожгли все церкви в городе, выбросили из гробниц кости покойных королей Иерусалима, а попутно зарезали нескольких престарелах католических священников, которые совершали мессу в храме Гроба Господня^[197].

Пока хорезмийцы опустошали Иерусалим, пилигримами была собрана значительная армия, включавшая в себя более тысячи рыцарей и 6 тысяч тяжеловооруженной пехоты, а также 4 тысячи сирийских всадников анНасира. Возглавлял армию крестоносцев и их союзников граф Яффы и Аскалона Готье IV де Бриенн (1205—1246). В стане пилигримов присутствовали рыцаритамплиеры и госпитальеры, а также бойцы Тевтонского ордена. Сопровожал эту армию, самую крупную за последние 100 лет, Иерусалимский патриарх Роберт. Им противостояли 10 тысяч хорезмийских всадников и 6 тысяч мамелюков из Египта. Возглавлял эти ударные части Рукн адДин Бейбарс, командующий египетскими войсками, будущий султан Египта^[198].

17 октября 1244 г. на Гадарской равнине, у деревни ЛаФорби, состоялась историческая битва, которая закончилась очередным разгромом крестоносцев. Полегло несколько тысяч рыцарей из числа тамплиеров, иоаннитов, уроженцев Антиохии, Кипра и Германии. Достаточно сказать, что из 44 рыцарей Тевтонского ордена в живых осталось лишь трое^[199]. Помимо прочего, погибли Великий магистр тамплиеров Арман де Перигор (1232—1244) и архиепископ Тира. В плен попал магистр ордена госпитальеров, коннетабль Триполи и 800 французских рыцарей, спаслось только 33 тамплиера и 26 госпитальеров. Это поражение практически уничтожило военные силы Леванта^[200].

Без всякого промедления победители тут же направили своих коней на Аскалон, но укрепления города были слишком неприступны для конных хорезмийцев. Ограничились тем, что при помощи подошедшего египетского флота взяли город в осаду. Следом была Яффа, которую также не удалось взять штурмом, но по иной причине. От неминуемой гибели пилигримов спасла лишь размолвка, произошедшая между Айюбидом и его союзниками. Хорезмийцы надеялись, что после победы султан поселит их на богатых египетских землях, но тот недвусмысленно указал им рукой на Сирию и даже поставил по периметру свои отряды, дабы не допустить проникновения союзников на другие территории. В ответ хорезмийцы повернули назад, разорили Палестину до самой Акры, а потом присоединились к египтянам, осаждавшим Дамаск. Впоследствии они стали жертвами кратковременных договоров между Айюбом и анНасиром и почти полностью погибли в одном из сражений, где их вчерашние враги неожиданно стали союзниками. Но в итоге Дамаск вновь отошел к султану Египта, а анНасир получил в утешение Баальбек^[201].

В данный момент еще раз возникла возможность использовать авторитет Гогенштауфена. Когда тамплиеры и госпитальеры предложили сарацинам выкуп за своих пленных братьев, султан ответил, что удовлетворит их просьбу исключительно в случае ходатайства Фридриха II. Более того, он даже обещал бесплатно вернуть несчастных их собратьям, если Гогенштауфен обратится к нему с соответствующим письмом. Недовольная таким оборотом событий, Римская курия попыталась навязать мусульманину свои услуги. Но когда папа Иннокентий IV обратился с предложением мира к султану, тот вежливо ответил, что одобряет стремления понтифика, однако согласно договору 1229 г. может заключать соглашения с христианами лишь при посредничестве императора Фридриха II.

Разумеется, такой ответ вызвал взрыв негодования у Римского епископа и новую волну ненависти к Гогенштауфену, который становился камнем преткновения во всех делах папы. Ситуацию усугубил отказ Фридриха II отправить продовольствие и войска в Сирию под тем предлогом, что, по словам императора, помощь Святой земле стала для папства лишь удобным аргументом, дабы вымогать из христиан деньги, которыми оно кичилось и жирело, утруждая себя лишь лицемерными проповедями об освобождении Иерусалима^[202].

Как уже говорилось ранее, в том же 1244 г. Гогенштауфен сосватал за овдовевшего св. Иоанна III свою побочную дочь юную Анну Гогенштауфен и активно поддерживал зятя, отступившись от Латинской империи в тот самый момент, когда помощь ей была крайне необходима. Своим союзом с Никейским императором Гогенштауфен не оставлял «Новой Франции» в Константинополе никаких шансов. Справедливо отмечают, что к моменту его смерти, наступившей в 1250 г., участь Латинской империи уже была предрешена^[203].