Читать книгу - "История войн на море с древнейших времен до конца XIX века. Том первый - Альфред Штенцель"

Вскоре после высадки король дал знать, что атака крепости отложена, что войска армейского флота можно опять посадить на суда; это было тотчас исполнено, и армейский флот ушел назад.

В чем была причина такого нерешительного и бестолкового ведения дела? Полная военная и политическая неспособность короля сделалась всем ясна и общее недовольство росло везде. Около 200 офицеров получили отставку, и нижние чины также глухо волновались. Движение, наконец, настолько разрослось, что 3 полковника сделали королю представление, требуя возвращения армии домой, так как вся война ведется в противность конституции.

Густав волей-неволей должен был приостановить наступление; после его отъезда некоторые из мятежных офицеров даже отправили одного из своих в Петербург для переговоров с Екатериной. После этого измена приобрела уже открытый характер; так называемый союз Аньяла уполномочил мятежных офицеров письменно предъявить королю свои условия. Сам герцог Карл, которому король при отъезде в Стокгольм передал в конце августа главное командование, изъявил согласие подписать соглашение, заключенное с императрицей. Русские тотчас же заняли все пограничные переходные пункты; майор Спренгпордтен проявлял усиленную деятельность, и вопрос о политической независимости Финляндии скоро выступил на первый план, хотя Екатерина предполагала получить эту страну в свое владение. Этот позорный мятеж офицеров был в течение зимы постепенно подавлен: многие офицеры были помилованы, большая часть из них дезертировала.

На суше наступило полное затишье в военных действиях; на море русский флот воспользовался своим превосходством для более тесной блокады южной Финляндии. Мятежный дух распространился и на шведский флот.

Занятие Гангэудда причиняло громадные затруднения: все получаемое из Швеции военное снабжение, в том числе и огнестрельные припасы для флота, приходилось выгружать с судов и везти сухим путем; на другой стороне полуострова их надо было снова нагружать на суда и везти через шхеры в Гельсингфорс – Свеаборг. Гангэудд был освобожден только в конце октября.

Согласно секретному оборонительному договору с Россией, Дания должна была помогать своему союзнику и выставить 6 линейных кораблей и 3 фрегата с 12 000 сухопутных войск; однако серьезное наступление датчан на норвежской границе началось только в сентябре. Снова была пущена в ход странная отговорка, что датский король вовсе и не думает о войне со шведским королем, что датские войска должны считаться исключительно вспомогательным корпусом русской императрицы, выставленным согласно договорным обстоятельствам.

С таким же положением дела нам пришлось уже встретиться во время франко-испанской войны 1740 года; оно не только служит доказательством слабой политической устойчивости, но и с международной точки зрения не может долго поддерживаться без недоразумений с нейтральными государствами.

Это выступление Дании пришлось как нельзя более кстати Густаву, как благовидный предлог для отступления из Финляндии; он поспешил в Готенбург, чтобы руководить его защитой, и надеялся сделать и войну и свою собственную личность более популярными. И действительно, вся Швеция стала на сторону короля, и союз Аньяла потерял всякое значение. Пруссия и Англия объявили положение, занятое Данией, невозможным, потребовали перемирия и вынудили Данию к нейтралитету. Давление, оказанное Екатериной на Пруссию, осталось безрезультатным; Пруссия и Англия твердо держались принятой позиции, и положение России скоро сделалось затруднительным.

Вице-адмирал Ван-Дессен, на дальнейшем пути в Средиземное море, разграбил со своими людьми несколько поселений южнее Гельсингборга, но вслед за тем потерял два своих фрегата в бою против трех шведских фрегатов в Скагерраке, при чем шведы взяли большую добычу. Закупленные в Англии для Средиземного моря 18 транспортных судов не могли быть переданы Ван-Дессену. Из Северного моря он получил подкрепление пятью линейными кораблями и двумя фрегатами, пришедшими из Архангельска; тем не менее, он ничего не сделал вместе с датчанами в Каттегате и не возвратился назад в Финский залив. По приказанию Грейга он в течение всего октября держал блокаду у Карлскроны, но ушел, не дождавшись трех отосланных к нему линейных кораблей и 10 ноября прибыл в Копенгаген, где и зазимовал.

В конце октября русский флот вследствие ранней зимы возвратился в Кронштадт. В середине октября, по случаю дурной погоды, шведские галеры были разоружены, и многие офицеры армейского флота были уволены в отпуск в Стокгольм. На линейном флоте свыклись с мыслью, что придется зимовать на севере и не решались покинуть безопасную гавань. Все попытки добыть сведения о месте пребывания русского флота оставались безрезультатными; русские, безусловно, господствовали на море.

Флаг-офицер, лейтенант Клинт, произвел три рекогносцировочных крейсерства, которые однако не дали никакого результата. 8 ноября он получил странный приказ в 48-часовой срок доставить точное донесение, ушел ли русский флот в Кронштадт, для чего собрать сведения в Свартгольме, Оренгрунде и Гогланде, что составляет в общем туда и обратно расстояние около 150 миль. Клинт удачно выполнил это приказание; хотя в первых двух местах он не узнал ничего, зато в то время, когда шел шхерами к Гогланду, то узнал от одного рыбака, что около недели тому назад 15 больших кораблей прошли на восток; сведения эти были не точны, так как русский флот разделился на две части.

На основании донесения Клинта герцог Карл решил тотчас же идти назад в Швецию; однако, вследствие неблагоприятного ветра, льдов, болезни и… нерешительности, выполнено это было только спустя более недели. 20 ноября флот вышел из Свеаборга; большинству кораблей пришлось пробиваться сквозь лед, а на следующий день порт окончательно замерз. После бурного плавания 28 ноября корабли снова собрались все вместе перед Карлскроной и вошли в гавань, засыпанные снегом; при сильном морозе все они были разоружены.

Таким образом, ожидания крупного успеха решительно не оправдались; только внутреннее положение несколько улучшилось впоследствие выступления Дании. Однако главный враг совершенно оправился от неожиданного нападения и мог теперь на досуге приготовиться к войне в следующем году.

Эта неудача, однако, вовсе не была следствием ошибочного плана войны – она явилась результатом недостаточной энергии при проведении его в исполнение; если бы Густав сразу решительно стал наступать на суше и на море, то вероятно, Петербуг, Ингерманладия, Эстляндия и Лифляндия очутились бы в его власти. Виновата в этом была исключительно военная неспособность короля; затем – неудовлетворительность инструкций, данных линейному флоту, вследствие чего от него удалось ускользнуть значительной части русского флота. Быстрое наступление могло бы воспрепятствовать выходу русского флота в море; задача армейского флота и сухопутной армии тогда была бы значительно облегчена и, при крупном превосходстве сил, война была бы вероятно, легко выиграна с самого начала.

Конечно, известную роль во всем этом сыграла неопределенность внутреннего политического положения. Быстрое наступление военного флота могло бы и в этом отношении произвести перемену и, во всяком случае, имело бы то значение, что была бы, вероятно, выплачена турками субсидия. Дальнейшим последствием бездействия был мятеж офицеров и отступление армии; бездействие флота, впоследствии, было вызвано такими же причинами, в начале же оно произошло от недостатка боевых припасов после сражения у Гогланда: это было тяжелым упущением. Таким образом, решительное наступление в начале войны, к концу лета везде перешло в оборону.