Читать книгу - "Сохрани мою печальную историю... Блокадный дневник Лены Мухиной - Лена Мухина"

Сейчас около 12-ти часов дня. Только что пошла вода, так что удалось набрать запас. Последнее время вода очень редко идет, приходится ее караулить. У нас в комнате очень холодно. Мама ушла работать в театр, а Ака спит.

Ака очень плоха. Мама боится, что она не выживет. Ака уже не встает вовсе с постели. Позавчера, когда она утром ходила за хлебом, как раз когда прибавили, она, оказывается, три раза упала на спину, на нос, именно на нос, разбила себе нос, и с тех пор ей все хуже и хуже. Теперь придется мне вести хозяйство, а мама будет работать.

По правде говоря, если Ака умрет, это будет лучше и для нее, и для нас с мамой. Так нам приходится все делить на три части, а так мы с мамой все будем делить пополам. Ака — лишний только рот. Я сама не знаю, как я могу писать такие строки. Но у меня сердце теперь как каменное. Мне совсем не страшно. Умрет Ака или нет, мне все равно. Уж если умрет, то пусть после 1-ого, тогда ее карточка достанется нам. Какая я бессердечная.

30 декабря

Завтра Новый год, но ничто не напоминает об этом. В магазине ничего нет, только на детские карточки дают муку маисовую и сахарный песок. А говорили, что к празднику дадут добавочно шоколад и еще что-нибудь. Но пока ничего нет. Правда, еще завтра целый день. Может быть, завтра что-нибудь дадут.

Сегодня я сижу без хлеба. Зато завтра буду встречать Новый год с 200 граммами хлеба. Очень обидно в этот раз получилось с шоколадными конфетами. Вчера у мамы в театре давали хорошие шоколадные конфеты по 22 рубля кило. И мы могли бы получить 800 гр., но получили только 300, так как я за день до этого купила в дом[е] 28 за 9 рублей кило конфетную массу. Это такой суррогат, нельзя понять, из чего он сделан. Одним словом, замазка, только окна ей и замазывать. На вкус совсем несладкая, но есть ее все же можно, особенно на голодный желудок.

Ака уже лежит 5-ый день, но теперь ей лучше. Мама замечательно быстро умеет готовить обед. Я ей заготавливаю дрова, и она в полчаса приготовляет очень вкусный обед. Вот уже три дня, как мы имеем на обед по 2 тарелки супа каждый. И какой вкусный суп, а потом еще по чашке какао.

Вот сегодня мама принесла 3 тарелки дрожжевого супа и два стакана какао. А я сегодня принесла мало, только гущу от своего супа и одну мясную котлетку. Суп сегодня очень бедный. Он крупяной, засыпан перловкой, но крупы очень мало. Сегодня нам дали желе, а вот дурандовых лепешек не было.

Завтра последний день в школе, потом каникулы до 7-ого. Седьмого опять в школу. 6-ого же у нас будет елка. В помещении Малого оперного театра будет устроена районная елка для школьников старших классов. Будет показан спектакль, танцы и обед стоимостью в 5 рублей. Это очень любопытно. Чем нас угостят? Да, завтра Новый год. Как-то мы его встретим?

Говорят, новые карточки такие же. Напечатано, что служащим и иждивенцам по 125 гр. хлеба, но на самом же деле дают не 125 гр., а 200. А говорят, что и еще прибавят. Но говорят много. И верить этому нельзя. Как хочется кушать. И не только кушать, но и еще чего-то хочется. Сама точно не знаю, чего именно. Хочется чего-то хорошего, веселого. Хочется увидеть блестящую елку.

2-ое января 1942 года

Давно я уже не бралась за перо. Сколько всего произошло за это время.

Наступил новый, 1942-ой год.

Теперь мы с мамой одни. Ака умерла. Она умерла в день своего рождения, в день, когда ей исполнилось 76 лет. Она умерла вчера, 1-ого января, в 9 часов утра. Меня дома в это время как раз не было. Я ходила за хлебом. Когда я пришла из булочной, меня очень удивило, что Ака так тихо лежит. Мама была, как всегда, спокойна внешне и сказала мне, что Ака спит. Мы попили чаю, причем мама отрезала мне от Акиной порции кусочек, сказав, что Ака все равно не съест столько. Потом мама предложила мне пойти вместе с ней в театр за обедом. Я охотно согласилась, потому что мне было страшно одной оставаться с Акой. А вдруг она умрет, что я буду делать. Я даже боялась, что мама попросит меня поухаживать за Акой, пока она будет ходить. А мне не хотелось даже подходить к Аке, потому что мне было очень тяжело видеть, как она умирает. Я привыкла видеть Аку на ногах, дорогую, милую, хлопотливую старушку, всегда она была чем-нибудь занята. А тут вдруг Ака лежит беспомощная, худая как скелет и такая бессильная, что даже ничего у ней в руке не держалось.

Такую Аку я не хотела видеть, и поэтому я охотно пошла вместе с мамой. Мама закрыла дверь на ключ и отнесла его в комнату к Саше.

— Мама, зачем же ты Аку-то закрыла, а вдруг ей что-нибудь будет нужно.

Но мама мне ответила, что Аке уже больше ничего не нужно. Что Ака умерла.

— Когда?

— Пока ты была за хлебом. Я нарочно тебя увела.

— Да что ты, мама, я бы и сама не осталась бы одна в комнате с мертвой. А простилась она с тобой?

— Нет, она уже ничего не соображала.

Итак, я узнала, что Аки уже более не существует, что Аки уже нет.

По словам мамы, она умерла очень тихо. Как замерла. Похрипела, похрипела и затихла. А перед этим, в новогоднюю ночь, ей было очень плохо, и мама все время подходила к ней. Я же спала, но сквозь сон я слышала, как кто-то мучительно стонет.

Ака умерла.

Мы с мамой остались одни. У меня никого больше нет, кроме мамы Лены, а у ней — никого, кроме меня.

Теперь мне надо беречь маму, как никогда. Ведь она для меня все. Если она умрет, я пропала. Куда я одна пойду? Что буду делать? А ведь мама сейчас живет почти только одним своим духом. Дух у ней сильный. Она знает, что ей нельзя свалиться, потому что у нее я.

Теперь могу продолжать писать. Я ходила в школу за обедом. Сегодня суп по 15 коп. без карточек. Суп хороший. Засыпан перловой крупой. Крупы много. Потом я взяла одну порцию каши перловой со сливочным маслом и 4 дурандовых лепешки.

Посмотрим, что принесет мама. Если мама принесет много, то мы не все съедим, а оставим на завтра. Завтра опять завтракать в школу к 2-ум часам. Это очень хорошо, что мы можем без карточек получать на каникулах тарелку супа.

Вот наступил Новый год, мы получили новые карточки. И пока в продовольственном вопросе никакого улучшения. На хлеб норма прежняя: 200 грамм иждивенцам и служащим, 350 грамм рабочим. В магазинах ничего нет, а если что и бывает, то дают еще только на 1-ую и 2-ую декаду. А о третьей еще и не слышно. У нас на третью декаду не взято только масло, и довольно много.

Да, масло. Вот чего нам не хватает. Хлеба кое-как хватает, но жиров никаких. Так что многие сейчас только и живут что хлебом.

Так вот мы и живем. Без света, даже на Новый год света не дали, без воды, за водой приходится спускаться на первый этаж в жакт. Радио тоже почти все время не работает, только изредка вдруг заговорит или запоет, а потом опять молчит.

Если был бы свет, можно было бы все-таки как-то жить. Почитать, пошить и т[ому] под[обное]. А теперь без света приходится волей-неволей в б часов вечера уже ложиться спать. Потому что какой же интерес сидеть в абсолютной темноте. Под одеялом, по крайней мере, тепло.