Читать книгу - "Головнин. Дважды плененный - Иван Фирсов"

Спустя две недели командир «Рафаила» запросился в ремонт, течь одолела-таки; едва задраенные артиллерийские порты черпали воду во время сильной качки.

Головнин одним из первых узнал, что фрегат отправляется на починку к устью реки Медвее.

В тот же день постучал в каюту командира.

— Дозвольте, господин капитан-лейтенант с просьбой, — не торопясь начал мичман. Командир только что спустился со шканцев. Наверху шел проливной дождь, промок до нитки, снял всю одежду до нижней рубашки. Мичмана Головнина он уважал. У него все ладилось, дело знает отменно, решает все самостоятельно и грамотно. Вахту правит исправно, без замечаний. И еще одно подметил командир: свободно на равных общается с англичанами, языком их владеет неплохо.

— Ну, выкладывай, — закуривая трубку, сказал Игнатьев.

— Нынче мы к ремонту назначены, — командир недоуменно поднял брови, — так позвольте мне переписаться на «Пимен».

— Плавать исхотелось?

Головнин, улыбаясь, молча кивнул головой.

— А почему именно на «Пимен»?

— Дружок там мой обретается, мичман Петр Рикорд. Игнатьев пососал затухшую трубку. «После эдаких штормов да непогоды заново в море просится, — подумал командир, — и не рисуется, видать, к морю прикипел. Добрый капитан станет».

— Пожалуй, я не против, сегодня-завтра доложу флагману, благо он собирается в Лондон укатить.

Вице-адмирал Ханыков согласился с мнением командира, и Головнин ступил на палубу семидесятичетырехпушечного линкора «Пимен».

Прежде чем попасть в каюту капитана, он очутился в объятиях мичмана Рикорда. Обычно в море каждая шлюпка у трапа — это целое событие, которое быстро разносится по кораблю, значит или привезли почту, или на борту появилось какое-то новое лицо, а с ним и последние известия с берега.

— Надолго к нам, Василь Михалыч?

— Покуда «Рафаил» в ремонте.

— Так мы скоро домой.

— Сие бабушка надвое сказала, Петр Иваныч, — усмехнулся Головнин, — адмирал нынче в Лондон отправляется, к послу нашему приглашен.

Разместился Головнин в мичманской каюте, вместе с . Рикордом, третье место пустовало. Рикорд представил соседа, мичмана.

— Коростовцев Григорий, мой добрый приятель и вообще компанейский товарищ.

Не успели поделиться последними новостями, а на корабле их всегда уйма, засвистели боцманские дудки. «Пимен» снимался с дрейфа и отправлялся в заданный район. Блокада Текселя продолжалась, а с нею текли и корабельные будни. Верхняя вахта, бодрствующая подвахта, готовая в любой момент прийти на помощь. Корабль крейсирует в заданном квадрате, меняя галсы, сторожит неприятеля. Как только засвистят боцманские дудки «Всех наверх!», значит корабль меняет галс. Матросы разбирают шкоты, брасы, булини[37], карабкаются по вантам, разбегаются по реям. Перекидывают паруса, при развороте на обратный галс корабль обычно сильно кренится. Матросы на пертах[38]обхватывают реи, прижимаясь к ним.

Обычно Головнин и Рикорд старались стоять вахту в одну смену. Переговаривались, глядя на снующих матросов.

— Аглицкие-то матросики проворнее наших управляются с парусами, — огорчался Головнин.

— Сие верно, Василь Михалыч, да и корабли у них не чета нашим, добротнее. Но глядя на англичан, и наши матросы сноровистее работают, стараются вытянуть свою честь, подтягиваются.

В затишье на море капитан отдыхал, иногда вахтенный начальник из лейтенантов уходил попить чайку. Кто-то из мичманов оставался полновластным хозяином судна. Стоя рядом с рулевым и посматривая на волны за бортом, следил за ветром по вымпелу, не спуская глаз с парусов. Махина — судно, полсотни сажен длиной, тысячу тонн водоизмещением, подчинялось его воле… Но такие моменты выпадали редко. Осенние штормы изо дня в день беспрерывно трепали корабли.

Наступила пора идти зимовать к родным берегам. Но в Лондоне Ханыкова огорчил неожиданным известием посол граф Семен Воронцов:

— Лорд Адмиралтейства, Петр Иванович, передает настоятельно просьбу его королевского величества, дабы наша эскадра не покидала на зиму берегов Британии.

За десять лет пребывания в Англии, несмотря на неприязнь Екатерины II, граф пользовался в Петербурге заслуженным авторитетом, как тонкий политик.

— Но я, граф, имею инструкцию Адмиралтейств-коллегии и предписание ее величества возвернуться к нашим портам на зимовку.

— Моя депеша уже пошла к матушке-государыне, господин адмирал. Крайняя нужда здешних правителей нам на руку. Авторитет государыни нашей возрастет. Наверняка ее величество удовлетворит просьбу короля, в том нет сомнения, — твердо настаивал посол, — так что повремените покуда. Тем паче матросики королевского флота пошаливать почали, зараза бунтарская и сюда исподволь проникает…

Вскоре поступило распоряжение из Петербурга — эскадре задержаться в Англии. Корабли эскадры на зиму ушли в порты Ширнесс, Диль, Ярмут. «Рафаил», куда опять перебрался Головнин, ушел на ремонт и стоянку в шотландский порт Литт. Английское Адмиралтейство успокоенно вздохнуло. Как-никак десятки лишних вымпелов.

Вице-адмирал Ханыков получил от лордов Адмиралтейства искреннюю признательность и восхищение мужеством русских моряков. Но они что-то недоговаривали. При очередной встрече Воронцов был откровенен:

— Здешние адмиралы удивляются, Петр Иванович, сколь храбры наши офицеры, плавая по морю в жесточайшие бури на наших худых судах. Они все клянутся, что ни один из них не взялся бы командовать столь гнилыми и рассыпающимися кораблями…

Ханыков слушал, посмеиваясь про себя.

— Наши русские, граф, ко всему приучены…

Из всеподданнейшего донесения императрице вице-адмирал Ханыкова:

«… лорд Спенсер, лорд Гренвиль, Адмиралтейство, ссылаясь на донесение адмирала Дункана, изъявляют свою благодарность за крейсирование…

При сем должен я признаться, что соединение наше с англичанами было нам полезно, ибо люди наши, ревнуя проворству и расторопности англичан и стараясь им не уступать в том, как то взятие рифов, в прибавке и убавке парусов…. столько изощрялись, что то, что у нас делалось прежде в 10 или 12 минут, ныне делают оное в 3 или 4 минуты».

В следующую кампанию русские корабли продолжали нести дозоры у голландского побережья, вдоль бухт у острова Тексель.

Временами английское Адмиралтейство посылало дозоры к берегам Норвегии. Вдоль них иногда кружным путем, рискуя, пробирались голландские купеческие суда с товарами из французских колоний.

Да и голландский флот не проявлял активности, отстаиваясь в бухтах за островом Тексель. К этому у голландцев отсутствовал резон. Голландские купцы принадлежали к числу крупнейших ростовщиков Европы, но французские «республиканские комиссары высасывали из Голландии все жизненные соки, как пиявки, и в то же время источникам ее богатства — колониям и торговле — сильно угрожала британская морская сила» не без помощи русских.