Читать книгу - "Сияние славы самурайского сословия - Вольфганг Акунов"

Целый ряд ближневосточных правителей был вынужден регулярно вносить ассасинам плату за сохранение собственной жизни. Как и для современных исламистских (и не только!) террористов, для ассасинов были характерны величайшее презрение как к жизни других, так и к своему собственному существованию – презрение, вытекавшее из систематически проповедуемого им учителями «уничтожения всякого страха и всякой надежды». Эти свойства последовательно прививались вождями ассасинов той группе их последователей, которая специально предназначалась для осуществления убийств. При этом во многих случаях использовался и самый грубый обман. Но главное значение имело постоянно и обдуманно проводившееся давление на разум, непреодолимое для кандидатов в фидаины – детей и подраставших юношей, заботливо ограждавшихся от других впечатлений и влияний.

Глава сирийского филиала секты ассасинов, именовавшийся «Горным Старцем», «Стариком с Горы» или «Старцем Горы» («Горным Шейхом», по-арабски: «Шейх-аль-Джебейль»), имел обширный дворец, расположенный высоко в горах, где и воспитывал похищенных у родителей юношей-фидаинов, считавших себя его сыновьями, в слепом повиновении своей воле. В нужный момент их, по его приказу, усыпляли и переносили в «сады Джиннат» («райские сады»), где они могли предаваться всевозможным наслаждениям, обещанным Магометом в Коране правоверным мусульманам за гробом. Дивные благовония, самые лучшие вина и яства, мелодичная музыка, красивейшие женщины под видом райских гурий опьяняли чувства юных неофитов, разжигая в их душах сильнейшие страсти.

Засим он вручал шахидам кинжалы и посылал убивать. Дабы втереться в доверие к будущим жертвам, фидаинам дозволялось для виду даже менять веру. Поступая в телохранители государя, обреченного «Старцем Горы» на физическое уничтожение, они, после многолетней верной службы, дослужившись до самых высоких должностей и нередко войдя в число приближенных, пользовавшихся полным доверием «предназначенного к ликвидации объекта», получив соответствующий сигнал, в нужный момент убивали своего подопечного, не боясь при этом смерти – ведь, успев вкусить еще в этой, земной жизни «загробное блаженство», фидаины нисколько не сомневались в том, что рай за гробом, молитвами «Горного Старца», им обеспечен.

О том, насколько слепо ассасины, проникшие в Палестину практически одновременно с первыми крестоносцами и укрепившиеся в сирийских горах, повиновались своим начальникам, наглядно демонстрирует следующий исторический анекдот эпохи Крестовых походов.

Генрих, граф Шампанский и король Иерусалимский, посетил однажды «Горного Старца» в одной из его крепостей, где на каждой башне нес охрану ассасин в белом одеянии. «Государь, – обратился «Горный Старец» к королю Иерусалимскому, – я готов побиться об заклад, что Ваши люди ни за что не сделают для Вас того, что мои люди охотно сделают для меня». Произнеся эти слова, шейх подал знак рукой, и тотчас же двое из несших караул на башнях фидаинов в белых одеяниях бросились вниз и разбились насмерть о камни у основания крепости. Войдя в крепость, король Иерусалимский обратил внимание на торчавшее из стены железное острие. «Я покажу Вам, Государь, как здесь исполняют мою волю, – сказал «Горный Старец». По его знаку несколько ассасинов один за другим бросились на это острие и погибли на глазах короля крестоносцев, который, наконец (хотя этот лихой рубака, уж конечно, не был слабонервной барышней и в своей жизни насмотрелся всякого!), не выдержав этого зрелища, попросил «Горного Старца» прекратить дальнейшие «опыты».

Но, как говорится, «пришли несущие смерть Чингисхана сыны и прекратили эти ассасинские безобразия»…

Татаро-монголы взяли штурмом (а по некоторым сведениям – измором) главную карматскую крепость Аламут («Орлиное Гнездо»). Ассасинов, под предлогом переписи, согнали в кучу и всех перерезали. Говорят, что при этом погибли тысячи ассасинов. Сына последнего шейха ассасинов («Горного Старца»), Рукн-эд-Дина (пришедшего к власти, перешагнув через труп родного отца), держали в ставке хана Хулагу, пока монголы, силой или хитростью, не завладели остальными ассасинскими твердынями в Иране, Ираке и Сирии, а затем отправили в ставку Великого хана монголо-татар, но по дороге убили (согласно некоторым источникам, Рукн-эд-Дин все-таки был доставлен в каанскую ставку, однако Великий хан Менгу не пожелал его принять, и отцеубийцу-ассасина прикончили уже на обратном пути).

Следующей целью монгольских завоевателей была столица аббасидских халифов – сказочно богатый город Багдад (название которого означает, в переводе с персидского языка, «Богом данный» или «Дар Бога»), который «сыны Чингисхана» уже пытались взять в 1238 году, но безуспешно. К описываемому времени халифы багдадские практически утратили всякую реальную власть, кроме духовной, над мусульманским миром, выполняя сначала при сельджукских султанах и азербайджанских атабеках, а позднее – при египетских султанах – роль, сравнимую с ролью средневековых японских Микадо-Тэнно при «сёгунах» – носителях реальной власти.

Тем не менее, халиф багдадский Мустасим (подобно папе римскому в Италии) по-прежнему владел своей собственной территорией, защищать которую от татаро-монголов – (к священной войне – «джихаду» или «газавату» – с которыми, как с нечестивыми «Яджуджами и Маджуджами», то есть демоническими «Гогами и Магогами» – предшественниками наступления конца света, – он призвал всех правоверных мусульман) и от поддерживавших татаромонголов вспомогательных христианских (армянских и грузинских) военных контингентов – даже послом к халифу хан Хулагу направил не монгола и не татарина, а своего союзника – армянского князя! – не решился встать во главе своего собственного войска, попавшего в искусно расставленную татаро-монголами ловушку и практически уничтоженного до последнего человека.

Сам аббасидский халиф – «Тень Бога на Земле», – не осмелившийся выйти на бой с врагами ислама (к войне с которыми неустанно призывал своих правоверных подданных), был, по приказу хана Хулагу, по одной версии, зашит в мешок и забит до смерти палками; по другой версии – плотно завернут в ковер и затоптан до смерти монгольскими лошадьми; по третьей – привязан к хвостам четырех диких коней и разорван ими на части; по четвертой – брошен живым в огромную полую башню, доверху заполненную пеплом, в котором задохнулся; по пятой (приведенной в книге венецианского купца и путешественника – «земли разведчика» – Марко Поло, много лет служившего каану монголов Хубилаю в далеком Китае и объездившего все татаро-монгольские владения – о нем у нас еще будет подробно рассказано далее) – заточен ханом Хулагу в своей собственной сокровищнице, богатства которой пожалел потратить на наемное войско, достаточное для отражения монгольского нашествия, и уморен голодом среди бесчисленных сокровищ – и все это лишь для того, «чтобы не проливать публично кровь владыки правоверных»! Казнены были и все сыновья халифа. Правоверный (суннитский) исламский мир остался без духовного главы.

В 1261 году султан Египта Бейбарс (поднявшийся на вершину власти выходец из среды воинов не арабского происхождения, известных в «стране пирамид» под именем «мамелюков») пригласил единственного уцелевшего после разорения Багдада монголами Аббасида – дядю (по другой версии – не дядю, а брата, или самозванца, выдававшего себя за такового) убитого монголо-татарами халифа Мустасима – к себе в Каир, где и провозгласил его халифом всех правоверных. С тех пор мамелюкские султаны Египта рассматривали присутствие в египетской столице Каире (Аль-Кахире) аббасидских халифов как гарантию законности своей собственной власти. После разгрома мамелюков и завоевания Египта турками-османами в 1517 году последний аббасидский халиф был вывезен в Стамбул (так турки называли Константинополь), где и отказался от своего халифского титула в пользу турецкого султана Селима I, считавшегося с тех пор (по крайней мере, формально) не только светским, но и духовным владыкой почти всех мусульман мира (придерживающихся суннитского толка ислама). Его власть не признавали только шииты, считавшие своим главой персидского шаха, да уцелевшие измаилиты, считавшие (да и по сей день продолжающие считать) таковым Ага-Хана, потомка последнего «Горного Старца».