Читать книгу - "Фатьянов - Татьяна Дашкевич"

Стихотворение «Вчерашний бой» стало тогда своеобразным газетным репортажем.

Полуторка прыгала по кочкам обочины в хвосте бронеколонны. В ней размещалась походная типография и редакция армейской газеты.

Алексей перемещался на головных машинах. Он жил этими непролазными серыми буднями, считая, что должен видеть происходящее сам, сам должен участвовать. Готовые фронтовые репортажи и очерки он передавал в редакцию ежедневно, а иногда и чаще.

Армии же, подошедшие к Будапешту с востока и юго-востока вели смертельные, многотрудные бои.

Военачальники знали, что если, ложась костьми, не выйти в тыл будапештской группировке гитлеровцев, то те смогут мобилизовать для обороны новые силы и средства, а это грозит нам еще большими потерями.

Через пару дней после занятия нашими войсками обороны началась их перегруппировка. Офицерам стало ясно: удар нацелен на главный оборонительный узел, город Секешфехервар. Бои за него позже войдут в историю той войны, как одни из самых кровопролитных.

Вероятно, Фатьянов видел ту знаменитую артподготовку, о которой один из пленных венгерских офицеров рассказывал: «…снаряды ложились один около другого. Позднее налетели русские самолеты — это был сплошной ад, нельзя было высунуть носа…». Плотность огня тогда была такова, что каждый залп уничтожал все живое на линии в шесть километров — вал огня прокатился через линию Маргариты. Семь с половиной тонн снарядов выпустили советские пушки, но гул разрывов не прекратился — «работали» штурмовая и бомбардировочная авиация. Слышался стрекот бьющих по нашим самолетам «эрликонов». Авиационные офицеры с НП хрипло выкрикивали в микрофоны корректировочные команды. Разрозненные гитлеровские части отступали в направлении Секешфехервара, как и предполагало командование.

Можно представить, как горячили эти бои юношеское беззрассудство Фатьянова, и что репортерская работа отошла в тыл, на запасные позиции! Как хотелось ему даже ценой собственной жизни доказать себе, друзьям и Отечеству, всем живым и мертвым, что он не поэт, не артист, а в первую очередь — воин. Шли сообщения, что какие-то подразделения Третьего Украинского вошли в пригород Секешфехервара, и захваченные ими немецкие орудия уже бьют по врагу, что город защищают три танковые и одна пехотная дивизии немцев с поддержкой двух дивизий венгерской пехоты…

И советские войска вошли в город в ночь католического Рождества. В костелах шла праздничная месса, но мало было молящихся. Те, кто остались дома, с вечера не решались подкрасться к рождественским индейкам. Они так и оставались в остывших печах, а жители города — молились по темным углам и дрожали от страха. В ту ночь в небе не видны были звезды. Из-за сплошного огня оно становилось белым, как днем. Старые набожные венгры догадывались, что просто так в святую ночь не могло быть такого ада. Значит, в чем-то они провинились перед Младенцем Христом…

Автоматчик Алексей Фатьянов был в самом первом советском танке, ворвавшемся в город. Здесь он получил пулевое ранение, после чего — направление на перевязку, медаль «За отвагу» и десятисуточный отпуск домой.