Читать книгу - "Убить Сталина - Армен Гаспарян"

Но из этого вовсе не следует, что советские и английские нелегалы ходили по Тегерану под ручку и коротали вечера в неспешных беседах о творчестве мастеров фламандской живописи. Ничего подобного. Да, они были в тот момент союзниками, но кто знает, что последует завтра? Именно поэтому Вартанян получил из Москвы приказ поступить в открытую в Иране британскую разведшколу. Там готовили агентов для заброски в СССР. Геворк Андреевич смог установить личности обучавшихся, что помогло обезвредить их после отправки на задание. Последовал закономерный протест советской стороны, и разведшкола была закрыта.

С таким послужным списком девятнадцатилетний Геворк Вартанян и подошел к операции «Длинный прыжок». Благодаря действиям агентуры удалось установить, что немцы перекрасили волосы хной, один из группы изображал муллу. Сначала оружие, снаряжение и рацию везли на верблюдах, но в Тегеран доставили уже на грузовике. Конспиративная квартира (вернее, вилла) находилась в самом центре города, недалеко от посольств Великобритании и СССР. Очень удобно для организации наблюдения. Именно оттуда радисты вышли на связь с Берлином. Это их в конечном счете и сгубило.

Группа Вартаняна совместно с английскими коллегами запеленговала передачу. Сообщения смогли расшифровать. После тщательной подготовки операции все немецкие коммандос были захвачены. Некоторых удалось перевербовать. Началась привычная в таких случаях радиоигра. И тут встал логичный вопрос: стоит ли продолжать операцию? Покушение на Сталина – вовсе не шутка. Еще неизвестно, как отреагирует Москва и лично нарком Лаврентий Берия. А он мог и погоны за такое сорвать, и голову с плеч.

Действительно, поставим себя на место Берии. Наденьте мысленно пенсне и отправляйтесь на прием к Сталину в Кремль. Вы во всех деталях рассказываете великому вождю о ходе операции и в конце говорите: мы предлагаем передать в Берлин информацию, что все готово к приему основного отряда Скорцени. А есть ли, товарищ Берия, гарантия, что не переиграет нас главный гитлеровский диверсант? – спросит Сталин и пристально посмотрит вам в глаза. И пока вы будете думать, великий вождь продолжит неторопливо задавать вопросы. Вы убеждены, что не подали перевербованные немцы своим подельникам сигнал о работе под контролем? А если групп будет не одна, а две? И не может ли так получиться, что исполнители покушения уже находятся в Тегеране, а все происходящее – дезинформация?

Согласимся, вопросы логичные. Отвечать на них нужно так, как требует Сталин: четко и кратко. И что мог бы сказать в такой ситуации народный комиссар внутренних дел? Гарантии того, что сигнал о работе под контролем не подан, у него нет. Как нет и уверенности в том, что пленные диверсанты сказали всю правду без утайки. Стоит ли ради этого рисковать жизнью любимого вождя ради взятия в плен Скорцени? Ответы очевидны. Именно поэтому в Берлин передали донесение: группа раскрыта, обеспечить проведение операции не представляется возможным. Только после этого руководство Главного управления имперской безопасности отказалось от «Длинного прыжка».

Дальнейшее было делом техники. За несколько дней до начала конференции лидеров стран антигитлеровской коалиции были проведены аресты немецких агентов. Последним взяли резидента. Штурмбаннфюрер СС Франц Майер ушел в глубокое подполье. Его удалось найти на армянском кладбище, где он работал могильщиком. Отрастил бороду и покрасил ее – не помогло. Обидно ему было сознавать, что главную операцию спецслужб Третьего рейха сорвала группа юношей под руководством девятнадцатилетнего Геворка Вартаняна. Некоторые из арестованных агентов были переданы англичанам, остальных вывезли в Советский Союз.

Проведению конференции больше ничего не мешало. Необходимо хотя бы кратко рассказать о том, что на ней происходило. Даже не в политическом смысле – об этом сегодня известно достаточно хорошо, – а в психологическом. Ведь готовившееся покушение на лидеров СССР, Великобритании и США было хоть и важным событием, но отнюдь не ключевым в те дни. Это сегодня, когда говорят про Тегеран-43, сначала вспоминают сорванную операцию Скорцени и лишь потом, да и то мимоходом, сами переговоры.

А ведь англо-советские отношения после визита Черчилля в Москву, когда он заявил Сталину, что второго фронта в 1942 году не будет, были в тот момент весьма натянутыми. Неудачи с поставками вооружения в северные порты СССР их только усугубили. В письме от 17 июля британский премьер сообщил, что на некоторое время посылка конвоев прекращается. Сталин ответил достаточно резко. Это был полный достоинства резкий протест против решения союзников в то время, когда Красная Армия находилась в угрожающем положении под Сталинградом и остро нуждалась в поставках сырья и вооружений.

Второго фронта все не было, и англо-советские отношения закономерно продолжали ухудшаться. Личный представитель президента США Уилки заявил в Москве, что в Белом доме были не против начала военной операции против Третьего рейха в 1942 году, но Черчилль и английское военное командование чинили препятствия. Разгром армии Паулюса под Сталинградом несколько смягчил жесткость Сталина в отношении к союзникам по коалиции.

Параллельно советский лидер распустил Коминтерн. В условиях Второй мировой войны идеи всемирной революции окончательно перестали быть актуальными. А вот Запад они, конечно же, пугали. Именно поэтому упразднение организации было с удовлетворением и пониманием воспринято союзниками. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел стран антигитлеровской коалиции. Переговоры прошли в дружественной атмосфере. Иден и Корделл с удовлетворением восприняли возможность обсудить послевоенную политику со Сталиным и Молотовым. Принятое совместное заявление было важным шагом к образованию Организации Объединенных Наций. Дальше последовала Тегеранская конференция союзников.

Советская делегация на Тегеранской конференции. Слева направо: неизвестный британский офицер, генерал Д. Маршалл пожимает руку британскому послу в СССР А. Керри, член американской делегации Г. Хопкинс, переводчик, председатель СНК СССР И. В. Сталин, министр иностранных дел В. М. Молотов, председатель комиссии по вопросам перемирия К. Е. Ворошилов.

Первое заседание состоялось днем 28 ноября в советском посольстве. Английская и американская делегации насчитывали по 30 человек, тогда как со Сталиным были только Молотов, Ворошилов и переводчик Павлов. Выступая на конференции, лидер СССР говорил взвешенно, спокойно, свои мысли выражал весьма четко и лаконично. Больше всего его раздражали длинные и туманные речи, которыми зачастую грешил Черчилль. На конференции Сталин проявил интерес к непосредственным военным планам союзников, особенно относительно второго фронта. Он также много говорил о послевоенном устройстве Европы, будущем Польши и Германии, об установлении и сохранении мира.

Черчилль и Рузвельт много и охотно говорили о боевых действиях в Восточном Средиземноморье, о вовлечении в войну Турции, о посылке англо-американских кораблей в Черное море. О чем угодно, кроме открытия второго фронта. Сталин же вновь вернулся к вопросу о высадке союзников во Франции. Распылять силы на операции в Средиземноморье было бы ошибкой. Надо все усилия сосредоточить на операции «Оверлорд». Черчилль, всегда увлекавшийся множеством вариантов в планах, противопоставлял этому возможность операций на Балканах. Терпение Сталина иссякло.