Читать книгу - "ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг. - Армен Гаспарян"

Журнал «Часовой», открыто поддерживавший «Внутреннюю линию» пошел еще дальше: «Отметим то полное доверие, которое единодушно выражено генералу Скоблину на очередном собрании командиров частей и начальников групп 1-го армейского корпуса в Париже. К выражению этого доверия, уважения и симпатии присоединяется и «Часовой» и просит Николая Владимировича полностью располагать нашей скромной помощью, если бы она потребовалась в деле защиты его доброго имени».

Скоблин подал Миллеру рапорт с требованием созвать суд чести для рассмотрения выдвинутого против него обвинения. Евгений Карлович об этом и слышать не хотел. Он считал генерала человеком кристальной честности и посоветовал ему не обращать никакого внимания на «писанину» Бурцева. Ответом Миллера Скоблин был польщен. Но всё же подал новый рапорт. Председатель Русского общевоинского союза был вынужден согласиться.

Суд чести под председательством генерала Стогова рассмотрел представленные материалы и допросил свидетелей полковника Федосеенко. Сам Скоблин на разбирательство даже не явился, предоставив письменные показания. Вердикт «присяжных» никого не удивил: «Признать возведенные Федосеенко обвинения против генерала Скоблина необоснованными и ничем не подтвержденными».

Генерал Кусонский писал в тот же день генералу фон Лампе: «Кампания против Русского Обще-Воинского Союза складывается и строится также на многогранном основании. Тут и слабость главы, и обсуждение заместителя (хотя Евгений Карлович охотно передал бы власть, если бы таковой нашелся), тут и нападки на Шатилова, тут и деникинцы, тут и происки честолюбия Кедрова. И безработица играет роль — людям нечего делать, поневоле всякая чушь лезет в голову и занимаются пересудами. О более глубоких и постоянно действующих причинах (долголетнее пребывание, деклассирование, озлобленность и др.) я уже не говорю».

Точку в этом деле поставил, как и положено ему было по должности, председатель Русского общевоинского союза: «Примите от меня сердечные приветствия по случаю окончания этого неприятного для Вас, Надежды Васильевны и всех нас дела».

И снова немного забегу вперед. Запомните, пожалуйста, слова Миллера. В этой истории мы к ним еще несколько раз обратимся.

* * *

Дотошный читатель наверняка мучается вопросом: откуда же автор взял все эти данные и свидетельства, если сам на первых же страницах сказал, что документов по «Внутренней линии» практически не существует. Нет, я не взялся домысливать и дописывать историю Русского общевоинского союза, как делают немало сегодняшних «историков», особенно в Интернете.

Часть документов по этой теме была приведена в известной книге Бориса Прянишникова «Незримая паутина». Один из самых первых членов Народно-Трудового Союза, сам бывший недолгое время в контрразведке РОВС, начал публиковать их с середины 1930-х годов. Но тут есть важнейший нюанс: я считаю большинство выводов Бориса Витальевича неверными. Прежде всего, что «Внутренняя линия» работала исключительно во вред всему русскому зарубежью.

Впервые я познакомился с этой книгой еще в начале 1990-х годов. Помню, что тогда она произвела просто неизгладимое впечатление. Рушилось множество мифов о единстве русской эмиграции, о несокрушимой спайке сердец в борьбе с большевизмом. Тема заинтересовала, я стал собирать материалы. С каждым годом их становилось все больше. Постепенно я пришел к убеждению, что Прянишников, как лицо заинтересованное, исказил картину, выставив факты в том свете, как ему было выгодно.

Я всегда подозревал в себе сумасшедшего. «Незримую паутину» читали сотни тысяч людей во всем мире, в том числе и те, кто застал события, о которых в ней идет речь. И никто не начал задавать автору простых вопросов. Никто не заметил очевидных нестыковок, когда описывается процесс над Скоблиным и Плевицкой.

Отчаявшись дождаться ответа этой книге, я вынужден был взяться за дело сам. Перечитал заново десятки воспоминаний и сотни статей по этой теме, отрывки из которых и привожу на этих страницах.

Один из тех, кому довелось читать рукопись, сказал: «Тебя назовут Суворовым Белого движения». Пусть так. Ничего не имею против. Если моя книга заставит людей задуматься и проанализировать те события — буду только рад. Если у кого-то появятся вопросы — с огромным удовольствием на них отвечу.

В мои планы не входит кого-то и в чем-то убеждать. Я лишь предлагаю взглянуть на, казалось бы, незыблемые факты с другой стороны. Черт, как известно, кроется в мелочах. А в этой истории более чем странных мелочей хватает с избытком. И на них я буду заострять ваше внимание, прежде чем начну высказывать свое мнение о «предательстве» Скоблина.

* * *

Едва оправившись от одного скандала, руководство Русского Обще-Воинского Союза оказалось втянутым в гораздо более страшную дрязгу. Ее нельзя было избежать. Более того, эту мину замедленного действия заложил под себя сам Евгений Карлович Миллер. Являясь категорическим противником авантюр из серии Союза национальных террористов, он фактически свернул всю боевую работу против СССР. Своим оппонентам он постоянно твердил, что даже десять сверхудачных выстрелов не способны, к нашему сожалению, свергнуть большевизм. Вот Ларионов взорвал партклуб в Ленинграде. И что изменилось?

Проблема была в том, что Миллера никто слушать не хотел. Молодые «цветные» генералы Пешня, Туркул, Скоблин жаждали активных действий. Их буйным нравам претила статика, в которую их погрузил «архангельский дед». Однако первые двое не знали, что являются лишь слепым оружием в руках «Внутренней линии». Шатилов, находящийся временно в резерве, не сидел сложа руки и активно подогревал недовольство Туркула, который был известен своим склочным и неуживчивым характером. В свою очередь, главный дроздовец постоянно агитировал командира марковцев Пешню взяться задело. Скоблин, наблюдая за их ежедневными призывами начать действовать, а не дожидаться окончательного превращение РОВС в сборище выживших из ума стариков, им время от времени поддакивал, а сам, выполняя распоряжение Шатилова, доносил обо всем Миллеру.

23 февраля 1935 года в Париже произошло событие, вошедшее в историю эмиграции как «бунт маршалов». Тринадцать лидеров Русского общевоинского союза во главе с генералами Скоблиным, Туркулом, Пешней и Фоком предъявили Миллеру ультиматум. Да-да, надо называть вещи своими именами. Тот самый легендарный меморандум был именно «черной меткой», выражаясь пиратским языком. Что же хотели от председателя РОВС молодые и активные Туркул и Пешня? (Фока назвать молодым — язык не поворачивается. Бывшему инспектору артиллерии Галлиполийского лагеря было уже 57 лет.) Прежде всего — превращения Русского общевоинского союза в политический центр всего национально настроенного зарубежья. И возобновление вооруженной борьбы с большевиками. В противном случае генералы выходят из организации, которая уже перестала быть передовым отрядом Белой России, а все больше превращается в ветеранский союз:

«1. Авторитет главного командования РОВСа совершенно утрачен в глазах 1-го армейского корпуса, многие или совсем отходят от Союза или переходят во вновь создающиеся организации — младороссов, имперцев и др.