Читать книгу - "К. Р. Баловень судьбы - Наталия Чернышова-Мельник"

…Первые стыдливые звуки молодой лиры всегда трогательны, когда они искренни, т. е. когда пером водит не одно юношеское самолюбие, а просятся наружу сердце, душа, мысль. Такое трогательное впечатление производит букет стихотворений, записанных в книжке, при сем возвращаемой…

В дальнейшем почти все письма Гончарова будут пространными, тонко написанными рецензиями на стихи молодого поэта, в которых мастер доброжелательно и в то же время строго разбирает все достоинства и недостатки переданного на его суд произведения. В его откликах содержатся необходимые для начинающего автора суждения об истинной поэзии, о ее «званых и избранных», о «великих учителях и вечных образцах» – А. Пушкине, М. Лермонтове, В. Жуковском, о признаках, по которым можно распознать настоящий талант, о неустанном познании жизни как наиважнейшем условии на пути овладения реалистическим искусством. Его письма, несомненно, станут для молодого поэта настоящими уроками мастерства. Чутко прислушивается он и к предупреждению Гончарова: для того чтобы овладеть поэтическим искусством, «надо положить в это дело чуть не всего себя и не всю жизнь!»

Интерес Ивана Александровича к поэтическому творчеству великого князя оказался весьма деятельным. Именно Гончаров порекомендовал издателю «Вестника Европы» М. Стасюлевичу напечатать перевод К. Р. «Мессинской невесты» Ф. Шиллера, который лежал в ящике письменного стола поэта уже несколько лет.

К этому времени К. Р. написал уже несколько десятков стихотворений, драматический отрывок «Возрожденный Манфред» и был полон новых творческих замыслов. Осенью Константин Константинович решился создать более масштабное произведение – драматическую поэму в двух частях под названием «Что есть истина?». Задача перед молодым поэтом стояла наитруднейшая: ведь героями поэмы должны были стать Иисус Христос, Понтий Пилат, жена Пилата Прокула. И он с ней справился, только не сразу. Пройдут годы, и на свет появится венец творчества поэта К. Р. – пьеса «Царь Иудейский», – именно с этими героями.

Весной 1885 года у Константина Константиновича опять начались проблемы со здоровьем, и великий князь по настоянию врачей уезжает в Венецию. Казалось бы, оказавшись в красивейшем городе мира, воспетом в творчестве многих замечательных поэтов и художников, можно отдохнуть душой, впитывая окружающее великолепие каналов, соборов, поражающих воображение дворцов. И воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Да, конечно, Константин Константинович восхищен открывшимся ему зрелищем, откликается на увиденное здесь стихотворением «На площади Святого Марка». Но в строчках его, как в капле воды, отражается душа поэта, его тоска по родине, родной России:

И лики строгие угодников святых

Со злата греческой мусии

Глядели на меня… И о родных

Иконах матушки России

Невольно вспомнил я тогда;

Моя душа крылатою мечтою

Перенеслась на родину, туда,

На север, где теперь, согретая весною,

Душистая черемуха цветет,

Благоухают пышные сирени

И песни соловей поет…

В уме столпилось столько впечатлений!..

И вздохом я вздохнул таким,

Каким вздохнуть один лишь русский может,

Когда его тоска по родине изгложет

Недугом тягостным своим.

Немного оттаял он сердцем, успокоился, увидев в Афинах любимую сестру – «королеву эллинов» Ольгу. А дальше его путь пролег в Германию – Мейнинген, Альтенбург, Дрезден… И вот наконец 1 июня 1885 года великий князь дома, в Санкт-Петербурге. Долгожданная встреча с семьей, но через несколько дней он опять в Красном Селе, вместе со своими измайловцами. Для него вновь начинаются ратные будни.

Наступила осень, а вместе с нею возобновилась и великосветская жизнь. И хотя Константин Константинович вовсе не был ее поклонником, он понимал, что именно в аристократических салонах он может обрести новые знакомства, прежде всего литературные. В конце октября в доме графини Анны Егоровны Комаровской он встретил поэта Аполлона Майкова, творчеством которого давно восхищался.

Майкову уже за пятьдесят. Великий князь расспрашивал знаменитого поэта о его молодости, семье. Аполлон Николаевич охотно рассказал, что его отец служил в гусарах, был ранен под Бородином, занимался живописью. Сын тоже собирался идти по его стопам, много рисовал.

Один из его рисунков, изображавших распятие, увидел зашедший как-то в мастерскую отца император Николай I. Рисунок мальчика ему понравился, и он купил его для католической часовни Мариинского дворца. Казалось бы, вот успех, да еще с малых лет! Но как-то юный Аполлон написал стихи, они понравились окружающим, и живопись тут же была заброшена…

Поэт, разгоряченный воспоминаниями далекой юности, вдруг умолк и внимательно посмотрел на великого князя: «А у вас тоже ведь есть стихи, ваше высочество. Прочитайте что-нибудь, пожалуйста».

Майков уже знал о творчестве великого князя, видел у графини Комаровской его перевод «Мессинской невесты» и, по его собственному признанию, удивился «выработанному языку».

Константин Константинович задумался ненадолго и прочитал несколько стихотворений, среди которых было следующее:

Распустилась черемуха в нашем саду,

На сирени цветы благовонные;

Задремали деревья… Листы, как в бреду,

С ветром шепчутся, словно влюбленные.

А отливы заката, алея, горя,

Синеву уж румянят небесную:

На весну наглядеться не может заря,

Жаль покинуть ей землю чудесную.

Напоенный душистым дыханьем берез,

Воздух в юную грудь так и просится, —

И волшебных, чарующих полная грез,

Далеко моя песня разносится!

Это стихотворение особенно понравилось А. Майкову: «Он задвигался на стуле и несколько раз, пока я читал, прерывал меня похвальными восклицаниями, а я делал вид, что ничего не замечаю…»

…Как-то, узнав, что великий князь пишет стихи, в Мраморный дворец зашел, причем, по собственному почину, Яков Петрович Полонский. Он расписался в книге визитов и попросил встретившего его дворецкого передать хозяину скромный подарок – первый том нового издания своих стихотворений. Константин Константинович вышел поблагодарить его, и таким образом состоялось знакомство двух поэтов.

В это же время, осенью 1885 года, у Константина Константиновича начинается сближение еще с одним известным поэтом – Алексеем Николаевичем Апухтиным, который, как замечает великий князь в дневнике, был известен «непомерной толщиной и прекрасными поэтическими произведениями».

Но история отношений великого князя с его литературными кумирами была бы неполной без рассказа о тесном общении с любимым учителем, «чистым лириком» Афанасием Фетом, которому он безоговорочно следовал.

Несмотря на то что в последние два десятилетия XIX века российское общество проявляло большой интерес к поэзии, в ней самой царили, как правило, мрачные тона. Видимо, сказалась общественная усталость разных слоев населения, и прежде всего интеллигенции. В произведениях одних авторов слышны гражданские мотивы, другие же уходят в чистую лирику. В стихах поэта К. Р., который стоит несколько особняком от своих собратьев по перу, нет гражданственности, но не видно и пессимизма, который пронизывает творчество такого кумира публики, как Семен Надсон. Среди множества поэтов-современников великому князю ближе всего Афанасий Фет.