Читать книгу - "Небо вторжения. Горячее лето 1941 года - Михаил Кудинов"

«Солнце уже склонилось к горизонту, его косые лучи светили сзади самолетов, и местность впереди хорошо просматривалась на многие километры. Над Смоленском было ясно. Константин в душе по-хорошему позавидовал умелому маневру командира полка: так точно вывести группу на цель мог только большой мастер. Вот бы ему так!

А цель все ближе. В дымке четче обозначились очертания древнего города. Немецких истребителей в небе над ним не было. Зенитки тоже молчали. «Петляковы» беспрепятственно приближались к аэродрому. Вскоре у черты города на огромном зеленом лугу проступила белая бетонная полоса, а за ней серые здания ангаров и служебных помещений, темные скобы капониров вокруг летного поля.

Но Константин вглядывался не в аэродромные сооружения, а в силуэты многочисленных самолетов, которыми был буквально забит аэродром. Большие и маленькие, группами и поодиночке, они стояли в капонирах и рядом, на рулежных дорожках и у зданий, на замаскированных и открытых стоянках. Преобладали двухмоторные. Отдельной длинной цепочкой громоздились четырехмоторные. Повсюду сновали люди, машины.

– Ух, сколько же их тут! – не удержал возгласа удивления летчик. – Похоже, готовятся к полетам, не ждут гостей.

– Обнаглели!

Ведущий Пе-2 уже подлетал к границе аэродрома, когда перед ним в небе появились первые разрывы, а по летному полю пополз тонкий шлейф пыли – на взлет пошли дежурные мессершмитты. Константин зло проговорил:

– Запизнылысь! Пока наберут высоту, проскочим!

Количество разрывов впереди нарастало с каждой секундой. Бело– и серо-черные хлопья появлялись в небе тут и там, сливались друг с другом, образуя распухающее облако. Но стрельба зениток пока была беспорядочной и опасности для бомбардировщиков не представляла. Богомолов лег на боевой курс, и вот его зелено-голубой «петляков» уже взмахнул двухкилевым хвостом, пронзил полыхающее взрывами облако и опрокинулся в крутое пике, устремившись с нарастающей скоростью навстречу врагу. За головной машиной мелькнул хвост второй, потом третьей машины – атака началась!

Но и враг вводил в бой все новые и новые силы. Теперь на земле огрызались десятки батарей. Облако разрывов быстро накатывалось на «петляковых», обволакивало их со всех сторон. А на стоянках немецких самолетов уже взрывались авиабомбы. Вокруг них появились языки пламени, загулял огонь, и к небу потянулись дымные шлейфы горящих машин.

– Командир! Разрывы справа – пятьдесят метров! – подал голос Георгий Збитнев. – Теперь слева – тридцать!

«Семерку» тряхнуло. Усенко наблюдал за хвостом григорьевской машины. Она начала противозенитный маневр. Летчик стал повторять его.

– Включаю ЭСБР! – доложил Лопатин. – Угол пикирования сделаем семьдесят градусов. Слышишь, друг? Выдержи!

– Вас понял! Выпускаю тормозные решетки!

В рев моторов вплелся резковатый шум, созданный открывшимися решетками. Пе-2 резко уменьшил скорость, будто кто-то схватил его за хвост и придержал.

– Потеряй еще двести метров! Так! Боевой!

Пилот прекратил маневр, мельком взглянул вниз.

– Давайте по целям, что у ангара! – приказал он.

– Так и хочу! – Лопатин уже склонился над прицелом. – Влево – восемь! Еще чуть-чуть! Стоп! – Он вывел бомбардировщик на уцелевший ангар, рядом с которым особенно густо стояли двухмоторные хейнкели. Бомбардиру были видны не только самолеты, но и мечущиеся фигурки людей, отъезжающие автомашины и рядом неистово стреляющая четырехствольная батарея малокалиберных пушек.

– Пошел!

Константин ждал эту команду. Он вмиг сложил губы трубочкой, протяжно свистнул и двумя руками с силой отжал штурвал. «Петляков» послушно опустил нос, голубое в дымах небо взлетело куда-то вверх, а зеленое поле аэродрома, серые рулежные дорожки с распластавшимися вдоль них чужими самолетами и кружочками рвущихся бомб, черная крыша ангара – все это встало перед Константином в прицеле и двинулось на него, стремительно увеличиваясь в размерах.

– Выводи! – раздалась команда Лопатина. Усенко вдавил кнопку в гнездо на штурвале, «семерка», дрожа, приподняла нос, выходя из пикирования, с держателей сорвались бомбы… «Петляков» с огромной скоростью помчался над аэродромными строениями и деревьями, над домами города. Справа и слева от него рвались снаряды, но он был уже далеко. Константин отыскал в небе григорьевскую машину и подвернул. «Петляковы» быстро собирались в общий строй.

Бомбы на аэродроме продолжали рваться, разгорались новые костры пожарищ, а сверху в пике срывались последние машины. Сбитых пикировщиков не было видно, и Костя вздохнул с облегчением.

– Видел: две бомбы попали в ангар. – Голос бомбардира был спокоен. – Остальные легли рядом на площадку с самолетами. Молодец, Костя! Выдержал уголок! Я ж говорил, что люблю точность! Не торопясь, поспешим!

– Внимание! – ворвался крик радиста. – Справа сверху вижу четыре мессера. Выходят на комэска.

Из синевы небес прямо на григорьевское звено падали две пары Bf.109. Стрелки передних Пе-2 встретили их дружным огнем, и вражеские истребители прервали атаку. Выпустив издали несколько очередей, они отвернули в сторону.

Но вражеских самолетов становилось все больше. Усенко прижимал «семерку» к ведущему, вертел головой по сторонам. С юго-запада наперехват группе мчалась четверка, за ней еще восьмерка мессершмиттов. Дальше у самого горизонта виднелись еще какие-то черточки. Положение «петляковых» осложнялось: на каждый Пе-2 приходилось уже по три Bf.109!

– Командир! Командир! – Георгий не докладывал, а кричал: – Справа еще четыре мессера! А вон еще!

– Ты чего раскричался, Сгибнев? – спросил Лопатин стрелка. – Мессеры летят? А что ж им делать? Пусть летят. Подойдут поближе, не волнуйся, поделюсь с тобой по-братски, будешь бить на выбор. А кричать зачем, Сгибнев?