Читать книгу - "Оборотни в эполетах. Тысяча лет Российской коррупции - Александр Бушков"

«Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-й стрелковой дивизии… Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали – нечем. Полки, измотанные до последней степени, отбивали одну атаку за другой – штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… Два полка почти уничтожены – одним огнем (артиллерийским. – А. Б.)… Когда после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением…»

На приличную артподготовку полусотни снарядов не хватило бы – так, на час хорошего боя. Вот отсюда и растут корни не только Октября, но и весны семнадцатого, когда армия бросила фронт и в массовом порядке стала разбегаться по домам. Здесь и главная причина – а вовсе не в «большевистских листовках» и «германском золоте на революцию…»

Немцы, кстати, в те времена, о которых писал Деникин, при артподготовках выпускали по семьсот снарядов на пушку.

А что же в тылу?

А в тылу «патриотически настроенные» хозяева частных военных заводов моментально взвинтили цены на свою продукцию. 152-мм фугасный снаряд казенные заводы поставляли по 42 рубля, частные – по 70. 122-мм гаубичный шрапнельный соответственно обходился в 15 и 35 рублей. Выпускавшийся самыми массовыми партиями 76-мм снаряд (для знаменитой «шестидюймовки») у казенных заводов стоил 10 рублей, у частников – 15. Представляете навар?

В то время Главным артиллерийским управлением ведал генерал Маниковский, как раз и занимавшийся снабжением фронта снарядами. Человек умный, честный, решительный до дерзости. Лучше всего его характер показывает история, случившаяся еще в 1912 году. Маниковский тогда был начальником артиллерии Кронштадтского района, а начальником ГАУ – черной памяти великий князь Сергей Михайлович, задумавший очередную авантюру.

На сей раз дело было не в деньгах – просто очередная блажь тупоумного великого князя. Будучи в Англии, он увидел там новинку – автоматические прицелы для пушек береговой обороны. И вознамерился широко внедрить их в России.

Сам по себе такой прицел был вещью полезной: его наводили под ватерлинию вражеского корабля, и он автоматически придавал пушечному стволу нужный угол возвышения, то есть повышал меткость. Одна серьезная загвоздка: английские батареи стояли на береговых скалах, на высоте не менее километра. А наши батареи в Финском заливе, где предполагалось прицелы широко внедрить – практически на уровне моря. Специалисты во главе с Маниковским и Крыловым (в то время уже академиком и главой Морского технического комитета) быстро произвели все необходимые расчеты и поняли, что в наших условиях ни о какой меткости и речи быть не может, снаряды станут лететь куда попало. А переделать прицелы под наши высоты невозможно – они сконструированы так, что могут использоваться лишь в английских условиях, на километровой высоте. И никак иначе.

Специалисты вежливо и деликатно попытались это растолковать великому князю – но тот, считая себя великим знатоком артиллерии, уперся рогом, полагая, что знает и понимает лучше всех. Собралось очередное заседание. Особенно нервничал Маниковский – именно ему и пришлось бы ставить на орудия своего района эти никчемные в России штуки.

Однако он, задавив в себе эмоции, аргументированно и спокойно стал объяснять, почему эти прицелы великолепны в Англии, но бесполезны в России. Кто-то из генералов (еще одна бездарь, зато особа, приближенная к великому князю) влез:

– Я не усматриваю, почему обыкновенная прицельная труба не будет давать требуемой точности…

Тут уж Маниковский не выдержал:

– Ваше высокопревосходительство, если вы эту трубу всунете окуляром себе в ж… тогда, быть может, усмотрите…

Вот такой был человек. Однако, как ни крути, переупрямить великого князя не было никакой возможности. Тогда противники внедрения прицела, опять-таки с Крыловым и Маниковским во главе, собравшись в своем узком кругу единомышленников, очень быстро отыскали истинно русский выход. Собрали 10 тысяч рублей собственных денег и преподнесли их Матильде Кшесинской с одной-единственной просьбой: чтобы та нынче же увезла великого князя на какой-нибудь заграничный курорт вроде Ниццы.

Кроме постельных достоинств, у «Малечки» было еще одно-единственное: взяв деньги, она старательно исполняла просимое. Вот и сейчас не подкачала – быстренько увезла любовника за границу. Расчет взяткодателей оказался точным: за курортными развлечениями великий князь напрочь забыл о своей блажи с прицелами и, вернувшись в Россию, никогда больше о них не вспоминал. Один из тех крайне редких случаев (вспомним действия Крылова в МИДе), когда взятка пошла не во вред делу, а только на пользу…

Используя возможности, какие предоставляла его должность, Маниковский принялся, насколько удавалось, прижимать баловавших безбожным завышением цен заводчиков. Те через кого-то из высших сановников подали царю слезную челобитную: они, дескать, не спят дни и ночи, трудятся, как волы, чтобы помочь доблестной русской армии, а вот злодей Маниковский им коварно препятствует…

Царь вызвал Маниковского. Подробная запись беседы сохранилась.