Читать книгу - "Женские лики Столетней войны - Елена Майорова"

Самым почтенным и способным из всех королевских родичей был граф Пемброк, Эймер де Баланс, один из доверенных военачальников Эдуарда I, верный слуга короны, талантливый дипломат, которого знали и уважали везде за честность и цельность характера. Сын сводного брата Генриха III Уильяма, внук Изабеллы Ангулемской и Гуго Лузиньяна, он тоже мог похвастаться королевской кровью.

Знатнейший вельможа Хемфри Бохан, граф Херифорд, деверь Эдуарда, муж его сестры Элизабет, отличался стремлением к уединению, язвительностью и вспыльчивостью, однако эти качества искупались разумностью и чувством юмора. Его нравственные терзания по поводу верности престолу и борьбы с дурным правлением нашли выход в составлении жизнеописании Эдуарда II, где он представил его как героя.

Джон де Варен, граф Сюррей, женатый на племяннице Эдуарда II, младше его двумя годами, отличался полным отсутствием добрых качеств. Линкольн и Ланкастер терпеть его не могли, но его сестра Алиса была замужем за Эдмундом Фиц-Алланом, графом Арунделом, человеком дельным.

Эти знатные господа подняли голос против «идола короля», Гавестона. Заносчивый гасконец не считал необходимым скрывать свое особое положение при монархе, что сильно задевало гордых лордов. Но гораздо более чувствительное раздражение вызывало неконтролируемое разбазаривание коронных средств на огромные пожалования «дорогому Перро». По-видимому, лорды не могли себе представить, что привязанность, которую испытывал ловкий, красивый, беспринципный проходимец к закомплексованному королевскому последышу, могла быть бескорыстной. Характерно, что Эдуарда никогда открыто не обвиняли в гомосексуализме – ярлыки были навешаны позднее, и тогда уж романисты разгулялись вовсю, создавая образ разнузданного извращенца. Сейчас его гомосексуальность рассматривается как доказанный факт. Но кто может утверждать, что так было на самом деле? Как определить границу, за которой привязанность, восхищение, желание быть всюду вместе переходят в нечто иное?

У Гавестона были дети; у Эдуарда, кроме законных потомков, имелся внебрачный сын Адам. Оба они отнюдь не были женственными мужчинами: любили охоту, атлетические спортивные упражнения, рыцарские забавы, часто воевали. Если бы Эдуарду улыбнулась фортуна и он стал удачливым победоносным королем, эту особенность не поставили бы ему в вину; ведь англичане как будто и не заметили гомосексуализма Ричарда Львиное Сердце, а у Вильгельма Руфуса и Иоанна Безземельного воспринимали как данность.

Однако лордов в последнюю очередь волновали моральные устои монарха. Более всего их заботило, что все богатства, которые могли бы принадлежать им, уплывали в загребущие руки временщика. Общее мнение о недопустимости такого положения высказал Генри де Ласи, граф Линкольн, один из самых верных, честных и способных приближенных Эдуарда I, его личный друг. Короля поддержали только кузен Томас Ланкастер и Хьюго I ле Диспенсер. Последнего бароны за это практически подвергли остракизму.

Бароны учредили комитет лордов-ордонеров во главе с Томасом Ланкастером. В этом вельможе текла королевская кровь, он являлся самым близким родичем королевской четы: был двоюродным братом короля и дядей Изабеллы – сыном ее бабушки от второго брака. Ордонеры представляли интересы аристократов и церкви, а Ланкастер больше всего хотел быть на месте Гавестона и править страной от имени Эдуарда. Но Гавестон был недосягаем, поэтому он ненавидел его особенно сильно и направил на фаворита гнев баронов. Ланкастер содержал многочисленную дружину, и ему служило столько же рыцарей, сколько королю. Не обладая широким политическим кругозором и даром предвидения, он представлял собой просто хваткого и честолюбивого аристократа. Граф Линкольн отдал в жены Ланкастеру свою единственную дочь и наследницу Эллис. В силу рождения ему удалось стать вождем оппозиции, но не вторым Симоном де Монфором. Высокий и красивый, но угрюмый, вздорный и злопамятный, не обладавший даром красноречия, он заполнял время, свободное от плетения заговоров, главным образом распутством, и его брак был несчастлив и бездетен. В довершение всего его уже давно замечали в изменнических сношениях с шотландцами.

Эдуард и Гавестон пытались отвлечь оппозицию, предприняв наступление на Шотландию. Попытка закончилась поражением, и в 1311 г. лорды-ордонеры добились высылки Гавестона во Фландрию.

Ненависть Изабеллы к Гавестону – скорее, некий исторический шаблон, на который повелись многие писатели. Изабелла так же, как и лорды, страдала, видя разбазаривание государственных средств в угоду нестоящему человеку. Подобно отцу она была скуповата и расчетлива; Филипп IV научил ее уважать всесильность золота. Но она старалась не демонстрировать враждебных чувств к любимцу мужа (за исключением случая, когда он присвоил ее украшения) и пыталась примирить лордов с королем в той степени, в которой это было под силу 20-летней женщине-иностранке. Она отдала супругу свою честь, преданность и почтение и надеялась вместе с ним много лет править успешно и справедливо. Несмотря на молодость, она была умна, тактична, проницательна, являлась дочерью могущественного короля и 13 ноября 1312 г. подарила Англии наследника престола Эдуарда. Так что постепенно Изабелла превращалась в значительную политическую силу.

Гавестону хватило дерзости возвратиться, что бросало вызов лордам. Вынудив его искать убежище на севере страны, одна из баронских фракций упорно преследовала фаворита, не доводя дела до войны. Осажденный в замке Скарборо, Гавестон согласился на переговоры. Ему сохранили жизнь, но взяли под стражу. Однако другая группа баронов, возглавляемая графом Уорвиком, одним из лидеров оппозиции, не присутствовавшим при соглашении в Скарборо, нарушила достигнутые там условия. Они смяли охрану Гавестона, захватили фаворита и казнили, отрубив ему голову. Считается, что Ланкастер способствовал этому убийству, и именно на него оказалась направлена вся ненависть, на которую был способен Эдуард.

Комитет лордов-ордонеров, представляющих интересы магнатов и церкви, надеялся диктовать свою волю монарху.

Запахло гражданской войной. На стороне короля в этот момент оказались только дядя и племянник Мортимеры, причем первой скрипкой в этом дуэте выступал младший. Роджер Мортимер, восьмой барон Вигморский, сеньор Уэльской марки, в котором текла кровь королей, был сильным союзником. Мортимеры вели себя почти как независимые государи, но Эдуард посчитал несвоевременным высказывать претензии единственным защитникам. Позднее к королевской партии примкнули отец и сын Диспенсеры, причем обоих звали Хьюго.

С такой поддержкой королевская власть еще оставалась грозной силой. Сохранению ее престижа способствовало и доброе согласие между королем и королевой. В то время королевский брак был вполне успешным; поддержка Изабеллы оказалась бесценной для Эдуарда и высоко подняла ее в глазах общественного мнения. К тому же Филипп IV в это время был готов к определенным уступкам в отношении Гаскони, учитывая, что ее должен был наследовать его кровный внук. Во всех переговорах и актах французский король подчеркивал династическую ценность брака своей дочери.

Для урегулирования некоторых спорных вопросов между странами супруг отправил Изабеллу на континент – это показывало, как он доверяет ее дипломатическим способностям и верности английским интересам. Изабелла была рада оказаться в местах своего детства, увидеться с любимым отцом и братьями. Однако хронист Жоффруа Парижский утверждал, что после появления Изабеллы во Франции многие вещи были разоблачены и открыты «нашим государям», проверены и «найдены истинными многими людьми».