Читать книгу - "За порогом победы - Арсен Мартиросян"

Впрочем, шутки шутками, ирония иронией, но ведь и в самом-то деле жуткая бредятина получилась — фултонская речь Черчилля родилась в «полнейшей политической невинности»! Какая, к чертям англосаксонским, «полнейшая политическая невинность», если еще в самый разгар Второй мировой войны — в июле 1943 года — из-под пера тесно связанного с Королевским институтом международных отношений и британской разведкой директора Лондонской Экономической Школы, члена Комитета 300 состава 30—40 годов ХХ века, влиятельнейшего геополитика англосаксонского Запада, на идеях которого базируются все концепции по установлению мирового господства англосаксов — Джона Хэлфорда Маккиндера, — вышла уникальная по беспрецедентной агрессивности по отношению к фактически в одиночку ведшему смертельную борьбу с нацизмом СССР статья под названием «Круглая Земля и Выигрыш Мира»?! От имени еще ничего существенного не сделавшего для разгрома нацизма англосаксонского Запада, в том числе и Великобритании, Маккиндер открыто указал: «Наш следующий враг — Советский Союз»!^[115] По сути дела, она была не чем иным, как выдающейся по своему коварству геополитической инструкцией всей правящей элите англосаксонского Запада по вопросу, что и как делать дальше, так как, по его мнению, «грядущая борьба должна быть решающей для мирового господства, ибо конечная цель — доминирование над Евразией. Поэтому грядущая неумолимая схватка за власть над этим решающим геополитическим пространством является решающей схваткой современной эпохи»^[116].

Да и Черчилль, откровенно говоря, не отставал в подобном мышлении, если вообще не опережал таких интеллектуалов, как Маккиндер. В октябре 1942 года, когда гитлеровцы завязли в бескрайних просторах России и соответственно перестали быть непосредственной угрозой для Англии (в смысле организации вторжения), Черчилль без зазрения рассуждал следующим образом: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе как прародительнице современных наций и цивилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом как единое целое под руководством Европейского совета. Я обращаю взоры к созданию объединенной Европы»^[117]. Как видите, Черчилль уже тогда был готов на все, лишьбы «противостоять русскому варварству». Одно слово — англосакс…

Более того. О какой «полнейшей политической невинности» речи Черчилля можно говорить, располагая следующим строго документальным фактом. В рассекреченных в 1998 году документах личного досье Черчилля ключевым является датированный 22 мая 1945 года план экстренной операции «Немыслимое» («Unthinkable»), подготовленный Объединенным штабом планирования военного кабинета. В плане сформулированы оценка обстановки, цели операции, привлекаемые силы, направления ударов войск западных союзников и их вероятные результаты. Начало разработки плана — не позднее апреля 1945 года.

Разработке плана предшествовали мрачные размышления и выводы. Впоследствии Черчилль воспроизвел их в своих мемуарах: «Во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во-вторых, немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток; в-четвертых, главная и подлинная цель англо-американских армий — Берлин; в-пятых, освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важнейшее значение; в-шестых, Вена, по существу вся Австрия должна управляться западными державами, по крайней мере, на равной основе с русскими Советами; в-седьмых, необходимо обуздать агрессивные притязания маршала Тито в отношении Италии…»^[118]

В апреле 1945 года, когда Вена, Берлин, а затем и Прага оказались вне досягаемости войск западных союзников, тем более актуальным представлялось Черчиллю создание «нового фронта» против Красной Армии. Разработчики операции, а это был план развязывания войны против СССР, руководствовались следующими исходными установками, которые были даны при получении задания:

— операция будет проводиться в условиях ее полной поддержки общественным мнением в Британской империи и США, а, следовательно, высокого морального состояния англо-американских вооруженных сил;

— Великобритания и США получат полную поддержку вооруженных сил Польши^[119] и могут рассчитывать на использование людских резервов Германии и остатков ее промышленного потенциала;

— не следует рассчитывать на поддержку сил других союзных европейских стран, но учитывать вероятность использования их территории и тех средств, необходимость в которых может возникнуть;

— иметь в виду вероятность вступления России в союз с Японией;

— начало военных действий 1 июля 1945 года.

Цель операции — «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи». Конкретно имелось в виду «вытеснить Красную Армию за пределы Польши». Хотя мотивы этого решения в документе не раскрываются, тем не менее догадаться вовсе не трудно. Речь прежде всего шла о тотальном вытеснении Советского Союза из Центральной и Восточной Европы. Далее высказывалась мысль о том, что тотальная война является единственным надежным средством достижения цели и для этого необходимо: а) оккупировать те районы внутренней России, лишившись которых эта страна утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления; б) нанести такое решающее поражение русским вооруженным силам, которое лишит СССР возможности продолжать войну.

Сомнения возникли при рассмотрении вопроса о соотношении сил — «Существующее соотношение сил в Центральной Европе, где русские располагают примерно тройным преимуществом, делают крайне маловероятным достижение союзниками полной и решающей победы». Указывалось также, что для ликвидации «диспропорции» необходимы людские ресурсы союзников, на что потребуется время и, во-первых, размещение и использование в Европе крупных ресурсов США и, во-вторых, перевооружение и реорганизация немецких войск. «Мы делаем вывод, что: а) для надежного и прочного достижения нашей политической цели, необходим разгром России в тотальной войне; б) результат тотальной войны против России непредсказуем, но ясно одно — чтобы выиграть ее, нам потребуется очень длительное время». Из дальнейших документов следовало, что свои расчеты планировщики преимущественно связывали с достижением успеха в быстротечной войне, неким вариантом нового блицкрига, в результате которого «Россия примет наши условия». Именно этот вариант войны наиболее подробно освещается в плане. Оценивая с этих позиций стратегическую обстановку, авторы плана считали, что наиболее грозным противником для западных союзников являлись сухопутные силы Красной Армии. Конкретно указывались два основных направления наступления войск западных союзников: ось Штеттин — Шнейдемюль — Быгдощ и ось Лейпциг — Коттбус — Познань — Бреслау. Общий вывод о перспективах кампании был пессимистичным: «а) Если мы начнем войну против России, мы должны быть готовы к вовлечению в тотальную войну, которая будет длительной и дорогостоящей; б) численный недостаток наших сухопутных сил делает весьма сомнительным ограниченный и быстрый успех, даже если по расчетам его будет достаточно для достижения политической цели»^[120]. План войны на время отложили.