Читать книгу - "Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков"

Обедали долго, до поздней летней темноты, временами Потемкин что-то вспоминал и посылал куда-то сидевших за столом ординарцев. На освободившиеся места садились беспрестанно появлявшиеся новые люди, те же вернувшиеся ординарцы или новоприбывшие чиновники, вроде Матвея. Неторопливо и постоянно вершилась целая сотня дел. Дежурный то и дело подводил кого-то к Потемкину, рассаживал, уводил, здесь же в уголку писал бумаги.

Матвей поначалу приглядывался, потом поймал на себе повторно молниеносный взгляд хозяина, пригладил усы, взял ближайшую бутылку с настойкой, понюхал: — «Рябина?..» — набултыхал себе полный бокал, выпил, подкатывая глаза, набычился, отмахнулся, аж плечами передернул.

— Закусывай, — гулко подсказал Потемкин.

Сидевший рядом инородец «Петруха» подвинул что-то кисло-овощное:

— Кушайте, полковник.

Матвей, закусывая, шарил глазами по столу, сказал, не прожевав:

— Ох и добрая у вас водка, ваше-ство!

— А ты думал… Подлей ему вон из того графина, — указал Потемкин кому-то из офицеров.

Офицер, перегибаясь через стол, налил Платову в рюмку чего-то едко-зеленого. Матвей и этого дёрнул и сквозь навернувшиеся слезу взглянул на хозяина, но тот, успокоенный, больше не обращал на Платова никакого внимания до самого конца обеда.

Когда вставали и расходились от стола, дежурный офицер тронул Матвея за рукав и указал главами на боковую дверцу. Входя в нее, Платов наткнулся на какую-то молодую женщину, тоже замешкавшуюся, и долго обходил ее.

— Это моя племянница, — объяснил из глубины полутемной, освещенной факелами комнаты Потемкин. — Попов, подай бумаги… Подойди ближе, казак.

Попов, правитель потемкинской канцелярии, подал хозяину несколько листов.

— Думаем мы тут новое казачье войско создавать, Новодонское, а может, и проще — Екатеринославское, а тебя — наказным атаманом. Возьмешься?

Матвей утер усы и сказал:

— Возьмусь.

Потемкин вглядывался в поданный ему лист и объяснял:

— Здесь, на Украинской линии, однодворцы поселены. Мы их всех обратим в казачье звание и составим особый казачий корпус по образцу Войска Донского. Мало будет — еще людей нагоним. Твоя задача — сформировать из них полки по образцу донских. И быстро. Война скоро начнется… поторопись! Все мелочи тебе Попов расскажет. И про деньги тоже. Если что — заходи безо всякого, по-простому, — тут он потянулся и почесал волосатую грудь. — Выпьем, закусим… Тут бабы красивые есть… Давай, приступай!

Так началось формирование одного из многочисленных, недолго существовавших казачьих войск, на которые богат был Екатерининский век. Из однодворцев Украинской линии, из чугуевских казаков, калмыков и татар, из бугских и ингульских молдаван, валахов и иных сбежавших от турок христиан, поверстанных в казачье звание, из потемкинских рабов с заднепровских поселений, из старообрядцев, мещан и цеховых Екатеринославской, Вознесенской и Харьковской губерний стал Матвей Платов создавать новое войско наподобие Донского.

Полки велено было разворачивать с размахом, более тысячи сабель. Началась перепись, оставляли в семье по одному работнику мужского пола из числа годных, остальных записывали в полки. Получил Матвей несколько новых мундиров, как образец, на остальные — немеряное количество сукна, получил седла, ремни, распределил все меж приехавшими с Дона малочисленными помощниками, себе оставил на свой собственный полк. Инспектировал подошедшие с Дона команды, чтоб новообращенных обучать. Казаки добрые, а чиновников мало. Намучился с табунами пригнанных лошадей: много было неуков, злых, брыкучих… В общем, пошла работа.

Война застала ее в самом начале, 12 августа. Объявить-то ее объявили, войну эту, но долго еще собирались и та и другая стороны, силы копили, новые полки набирали.

На Дону с 20 августа запретил Иловайский все отлучки, чтоб на ярмарки в Лугань, в Урюпин — ни ногой. Устроили перебор, станичные списки сличали: этот годен, а этот уже все — «выслужил лета, имеет в голове шум и два сына на службе».

В сентябре война началась по-настоящему. Русские войска перешли Кубань и предали огню селения поддержавших турок закубанцев. Там же встретили их силы шейха Мансура, «пророка», мутившего весь Кавказ. Дело растянулось на несколько дней. Сам походный атаман Янов, в чьем полку служил младший Платов — Петр, получил две стрелы в голову.

Братца Петра Матвей выписал к себе в Екатеринославское войско: «Ну что? Где надежнее?», но здесь, в Екатеринославской армии, возглавляемой Потемкиным, в самом конце сентября задрались всерьез: турки высадили десант на Кинбурнской косе, и если бы не Суворов, рассекли бы русские силы на две части.

Больше до конца 1787 года больших сражений не было. «Весной начнем, — говорил Потемкин. — Готовь новое Войско». Платов, одобряемый и ободряемый светлейшим князем, из кожи лез.

Создавал Григорий Потемкин казачьи части, и не одно Екатеринославское Войско при его наместничестве было создано. А старейшее Запорожское Войско, признавшее, по легенде, его своим, «Грицьком»[64], разрушил и не поморщился. Был ли он романтиком казачества или провозвестником военных поселений, этаким «блистательным Аракчеевым»? Скорее был он обычный прагматик, сын своей эпохи. Сама жизнь диктовала определенный тип поселений на приобретенной земле. Живут, землю осваивают, а если надо, обороняются лучше регулярного войска, защищают не абстрактную родину, а свой родной двор, жену, детей, худобу.

Прибыли с Дона знакомые ребята на вакантные должности полковых командиров, а полков намечалось не менее четырех, и сразу же возродилось извечное противостояние между «верхом» и «низом», черкасней и «провинциалами». Никак полки поделить не могли и не хотели. Сам Платов полк формировал, Иван Родионов полк получал, явившись к Потемкину с донесением от Кубанского корпуса, Петро Мартынов, новый родственник платовский, привел с Дона казаков новоприборных обучать и сам полк получил, а четвертым прислали Адриана Денисова, племянника Федора Петровича, того, что императрице в Таврии очень понравился. Денисовы и Мартыновы — извечные супротивники.

Адриан Денисов происходил, как и дядюшка его, Федор Петрович, из пятиизбянских староверов и был в эту породу упорен, храбр и упрямо честен. Отец его, Карп Денисов, вместе с платовским отцом, Иваном Федоровичем, участвовал в Петергофском походе, а в 1775-м, уходя с собственным полком на службу в Санкт-Петербург, взял с собой двенадцатилетнего сына Адриана и отдал его в столице в учение. Учился юный Денисов по-французски читать и писать, а кроме того, изучал математику. Окончив учение, благодетелю Григорию Потемкину письмо благодарственное своей рукой с французской книжки списал, не вникая в смысл. Потемкину — а может, и секретарям его, — письмо маленького казака понравилось. Тринадцати лет записал отец в свой полк, через год дал чин есаула, а когда возвращались со службы, получил семнадцатилетний Адриан Денисов чин армии поручика. И Потемкин его знал, и граф Петр Иванович Панин, а когда в Черкасск он после службы явился и атаману представлялся, пригласил его Алексей Иванович к обеду, на котором молодой поручик удивлялся красоте девиц и прекрасным танцам, после обеда последовавшим.