Читать книгу - "Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори - Габриэль Готье"

* * *

После свадьбы мы с Ференцем виделись реже, чем тогда, когда еще не были женаты. Наверное, именно поэтому долгие годы прошли, прежде чем я смогла порадовать его новорожденным. Это была девочка. Мы назвали ее Анна. Я не печалилась о том, что все это время не имела детей. В первые годы служения мечте я не могла точно понять, управляю ли я проявлениями своего убийственного гнева, или они управляют мной. Кроме того, все сложнее оказалось находить новых служанок. Поначалу это было легко, крестьяне сами вели ко мне своих дочерей. Но с каждым годом находить новых девушек оказывалось все сложнее. Виной тому — молва, которую распускали по свету все, кому не лень. По мне, так никого не должно интересовать то, что происходит в чужом доме.

* * *

Моя жизнь превратилась в ужас, и лишь изредка наступали периоды покоя, которые перемежали изматывающие мое физическое тело явления той внутренней сущности, которая наслаждалась убийствами и жаждала новых жертв. Если бы крестьяне были честны со мной, жертв было бы меньше. А из-за своей лживости многие девушки гибли без всякого смысла.

В поисках новых девушек мой слуга являлся в деревню, объявлял о том, что в графский замок нужны работницы, что это должны быть девушки, не знавшие мужчину. Он называл вознаграждение, и крестьяне вели к нему своих дочерей. Семьи рады были отдавать дочерей на службу в богатый дом еще и потому, что надеялись на то, что их дочери встретят там достойного жениха. Для них пределом мечтаний был последний конюх с моих конюшен.

Надежда устроить свою судьбу толкала некоторых из моих будущих служанок на обман. Они, уже познав мужчину, называли себя девственницами. Умирали они все одинаково, только книга их не принимала. Смерть девственницы закрывала еще один крест в ней каплей девичьей крови. К остальным смертям книга была равнодушна. Порой случались унылые бесплодные месяцы, которые могли бы заполнить целую ее страницу, а заполняли лишь несколько значков одной из ее строк.

* * *

Сколь ни мил был мне мой замок, а одной в четырех стенах высидеть не просто. Да и положение обязывало. Многие были рады видеть меня в качестве гостя. Скорее даже не просто рады. Мой визит воспринимали как знаменательное событие. К тому же, я могла путешествовать по всей Венгрии, да и по другим странам, останавливаясь в замках, имениях и домах, принадлежавших нашему семейству. Иной раз приходилось останавливаться на постоялом дворе, тогда я снимала целый этаж для того, чтобы у посторонних не было бы случайного повода сунуть нос в мои дела.

Я не останавливалась в своих поисках и тогда, когда путешествовала, и именно поэтому предпочитала гостевым покоям собственные дома, или, на худой конец, постоялые дворы. Хотя со временем я научилась ладить со своим внутренним чудовищем, которое позволяло мне убивать, но никогда нельзя было точно сказать, где и когда меня настигнет очередной приступ ярости. А случись это в гостях — поползут ненужные слухи. К тому же, в пути нередко удавалось найти именно таких девушек, которые мне нужны. Я никогда не вывозила книгу из замка, но если в путешествии мне удавалось забрать жизнь у нескольких девственниц, книга, даже на расстоянии, отвечала на это обычным для нее образом.

Я не могла пренебречь подходящими встречами в пути. Я чувствовала, как двигается время, и двигалось оно против меня.

* * *

С каждым новым обведенным кровью крестом гравюра, изображавшая две руки, наливалась жизнью. Она все больше лишалась черт переплетения чернильных линий, которым являлись все гравюры, и приобретала сходство с теми удивительного мастерства портретами, которые я разглядывала в чудесной комнате одного из моих видений.

Я уже так привыкла к этому постоянному обновлению моей книги, что заглядывала в нее лишь изредка. Скорее для того, чтобы в очередной раз убедиться в ее существовании, нежели для того, чтобы увидеть, как краснеют ее строки.

* * *

Однажды я заглянула в книгу и с ужасом обнаружила, что выглядит она так же, как в прошлый раз. Я пригляделась. Красное уперлось в один из тех самых крестов, над которыми были выведены короны. Дальше шли обычные, каждый из которых означал девственницу-крестьянку.

Я поняла, что эти, коронованные кресты, требуют чего-то особенного. Они требуют таких жертв, которых мне не приходилось еще приносить. Я не хотела думать о том, что это могут быть за жертвы, я не знала, будет ли иметь смысл мое прекрасное будущее, если эти кресты означают моих милых детей. Я могла принять то, что способна пережить их. Но мысль о том, чтобы своими руками оборвать их жизни, сводила меня с ума и преследовала меня.