Читать книгу - "Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - Денис Пузырев"

За годы работы в НФС Жердев отлично изучил разнообразные схемы относительно честного вывода денег из фонда и предложил новому знакомому применить их и на принадлежащем государству «Кристалле». Жердев убедил Ермилова учредить торговый дом, который получил бы эксклюзивные права на торговлю продукцией «Кристалла». До этого водку мог купить любой оптовик непосредственно с завода. Теперь же им приходилось иметь дело с компанией-прокладкой, которая устанавливала значительно менее выгодные скидки для оптовиков и забирала себе значительную часть прибыли.

Торговый дом получил название «Кристалл-Лефортово». Заводу «Кристалл» досталось в нем 50 %, вторая половина принадлежала частной структуре, собственник которой находился в тени. Известный публицист Юлия Латынина утверждала^[35], что этим частным акционером был лидер измайловской ОПГ Антон Малевский. Подтверждений того, что Жердев и созданный им «Кристалл-Лефортово» действовали в интересах «измайловских», так никогда и не появилось. Однако эта версия не выглядит невероятной, учитывая, что именно измайловская ОПГ была бизнес-партнером Национального фонда спорта, выходцем из которого являлся Павел Жердев.

Проблемой, стоявшей перед Жердевым, были относительно низкие объемы продаж. Мощности «Кристалла» были загружены меньше чем на четверть: оптовики предпочитали брать товар подешевле с других заводов. Жердеву был нужен хит, и им неожиданно стала «Гжелка» — ничем не примечательная водка, давно находившаяся в портфеле «Кристалла».

Внезапно проснувшаяся любовь россиян к «птице Гжель» имела довольно простое объяснение. В те годы рынок был заполнен не просто нелегальной водкой, а откровенной «паленкой» — продуктом неясного происхождения и жуткого качества. В лучшем случае это был разведенный на глазок водой спирт. Но бывали и случаи массовых отравлений. К тому же весь этот самопал был разлит в бутылки, трудно отличимые от заводских, и продавался в самых обычных магазинах.

Все взрослое население страны знало народные способы отличить заводскую водку от «гаражной»: перед покупкой следовало особенно тщательно изучить способ, которым была наклеена на бутылку этикетка. На заводах полоски клея на внутреннюю сторону этикетки наносились автоматически и на просвет через бутылку выглядели безупречно прямыми. У мастеров из гаражей таких ровных полосок не получалось. Хотя и это не было стопроцентной гарантией при покупке.

Попытки производителей защитить свою водку при помощи чудес современной полиграфии — голограмм, как у «Распутина», либо пронумерованных паспортов качества, как у «Довганя», — уже не производили ни на кого впечатления. Бутлегеры научились без труда подделывать и их. Нужно было принципиально другое решение.

На одной из выставок современного промышленного оборудования внимание Павла Жердева привлекла продукция итальянской компании Guala Closures. Компания, с 1950-х годов специализировавшаяся на различных устройствах для укупорки, представила новинку — оригинальный колпачок для бутылок крепкого алкоголя, который включал в себя не только винтовую пробку, но и устройство, закрепленное в горлышке бутылки. Пластмассовое «горло» невозможно было выковырять, не повредив саму бутылку, и что еще важнее — оно работало только «на выход». Залить что-либо внутрь бутылки с колпачком от Guala было физически невозможно.

У устройства имелся всего лишь один недостаток — его цена. Стоимость одного такого колпачка была выше, чем у бутылки левой водки, доступной на любом рынке. Но Жердев решил рискнуть и для эксперимента выбрал «Гжелку».

«Минимальная цена на бутылку водки тогда составляла 21 рубль, а „левая“ водка стоила от 9 до 12 рублей. И когда я стал предлагать „Гжелку“ по своим старым связям, сохранившимся со времен НФС, меня спрашивали: „Жердев, зачем нам твоя водка по 36 рублей, когда можно купить по 12?“ — вспоминал гендиректор „Кристалл-Лефортово“ в интервью журналу „Спиртные напитки и пиво“ несколько лет спустя. — Тогда я просто попросил своих знакомых взять на пробу по пять — десять ящиков „Гжелки“. И произошло удивительное. „Гжелка“ начала просто уходить „влет“ во всех регионах, в которые я ее продвигал».

Потребитель оказался готов переплачивать за товар, качество которого было гарантировано на 100 % колпачком Guala, получившим в народе название «дозатор». Продажи «Кристалла» взлетели в два раза, а по деньгам рост выходил еще больше — ведь «Гжелка» была дороже остальных водок «Кристалла», а ее доля в общем объеме производства завода в первый же год продаж с новым колпачком выросла до 40 %.

К 2000 году «Кристалл» стал заводом номер один в России не только с точки зрения исторического статуса, но и по объемам продаж. А «Гжелка» с большим отрывом оказалась самой продаваемой водкой страны. Такой лакомый кусок не мог не привлечь внимание самых алчных и опасных хищников страны. Следующие несколько лет вошли в алкогольную историю России как «битва за „Кристалл“» — эпическое противостояние, достойное того, чтобы лечь в основу сценария остросюжетного фильма.

Битва за «Кристалл»

Девяностые — время большого передела. Гиганты советской индустрии обретали новых частных владельцев. Ими становились и вставшие на рыночные рельсы «красные директора», и бывшие комсомольские функционеры, и успешные кооператоры советских времен, и откровенные бандиты.

Скупалось все, что могло приносить прибыль. И водочный завод «Кристалл», безусловно, привлекал участников большой приватизации. Однако московская мэрия, управлявшая контрольным пакетом «Кристалла», не горела желанием расставаться с водочным активом. В это сейчас сложно поверить, но в середине 1990-х «Кристалл» был крупнейшим налогоплательщиком в городской бюджет, который в то время не испытывал переизбытка доходов, и в мэрии понимали, что отдать его в частные руки — значит потерять стабильный денежный поток в городскую казну.

Все понимали, что просто так Лужков «Кристалл» не отдаст, и пытались урвать то, до чего можно было дотянуться. Первыми пали легендарные водочные бренды, ассоциирующиеся с «Кристаллом», — «Столичная» и «Московская», владельцем которых стала фирма SPI Юрия Шефлера, считавшегося в то время «человеком Бориса Березовского»^[36].

Получить их оказалось легче, чем завод. Формально они «Кристаллу» не принадлежали — под них было создано внешнеторговое объединение «Союзплодоимпорт», которое вело дела с западными партнерами. Акции «Союзплодоимпорта» были распределены между всеми заводами, имевшими отношение к экспорту российской водки. Среди них оказались московский и калужский «Кристалл», самарский «Родник», иркутский «Кедр», концерн «Туласпирт» и даже компании, не имеющие прямого отношения к водочному производству: Латвийское морское пароходство и объединение «Артемовск-Соль».

С идеей скупить акции «Союзплодоимпорта» к Шефлеру, в то время владельцу «Внуковских авиалиний», пришел сам директор «Кристалла» Владимир Ямников. И это весьма показательный момент: работодателем Ямникова на «Кристалле» было московское правительство, а с предложением прибрать к рукам один из самых ценных активов завода директор пошел к человеку из лагеря злейшего врага Лужкова — Бориса Березовского.