Читать книгу - "Музы героев. По ту сторону великих перемен - Наталия Сотникова"

Александр получил отличное образование, ибо после обучения в коллеже дю Плесси воспитывался вместе с племянниками герцога де Ларошфуко. Дом герцога, друга Бенджамена Франклина и переводчика на французский язык Конституции тринадцати американских штатов, восставших против английской метрополии, был центром для молодых аристократов, воспитанных в духе Просвещения. Этот вельможа, уверовавший в создание общества, существующего на более равноправных и демократических порядках, являл собой образчик тех бескорыстных идеалистов, которые играли столь решающую роль на первом этапе революции. Александр также набрался новых идей философов-энциклопедистов, верил в справедливость и разум, во имя торжества которых горел желанием бороться против нетерпимости и мракобесия, но был далек от того, чтобы строить свою жизнь в соответствии с заповедями просветителей. Он не собирался отказываться от привилегий аристократии, чрезвычайно дорожил ими и даже не подумывал о том, чтобы вводить на унаследованных от матери плантациях на острое Сан-Доминго послабления, проповедуемые «Обществом друзей чернокожих». Его основал все тот же герцог Ларошфуко, главной целью деятельности этого объединения было уничтожение рабства.

Александр также был большим почитателем Руссо и стал приверженцем новой ценности, чувствительности, требующей ставить естественные порывы души превыше всего. Молодой человек упивался чувствами и заставлял других следовать своему примеру. Но это стремление было весьма поверхностным, а в глубине души Александр весьма сожалел о том, что его незначительное дворянство не позволяло ему быть принятым при королевском дворе. Он пытался компенсировать это победами над женщинами и тщательно выбирал титулованных любовниц, хвастаясь их положением в своих письмах к мадам де Реноден. Его сослуживец Луи-Амур де Буйе писал, что любовные связи Александра «льстили его тщеславию и занимали все его время. Он даже составлял списки и классифицировал их по титулам, а также прочим достоинствам дам».

Шевалье де Богарне был офицером Саарского пехотного полка, который принадлежал его покровителю, герцогу де Ларошфуко. Гарнизон располагался в Бретани, что требовало от него часто покидать родительский дом в Париже, но позволяло беспрепятственно предаваться восторгам любви. Он был привлекательным блондином с голубыми глазами и орлиным носом, элегантно носившим свой белый мундир с серебряными кантами и нашивками. Офицер прекрасно танцевал и остался у многих в памяти именно как безупречный исполнитель сложных па. Пока шли переговоры о его женитьбе на одной из сестер де Лапажери, Александр регулярно слал послания мадам де Реноден о своих победах на любовном фронте. В одно из них он даже вложил письмо от своей тогдашней любовницы, графини Лоры де Латуш де Лонгпре, «дабы вы могли вынесли суждение о моем выборе». В письме также упоминался ребенок, которого ждала эта дама, и отцом которого был Александр.

Он был не против жениться на креолке — напоминаем, что в те времена в среде, в которой вращались герои нашего повествования, брак заключался исключительно по расчету. Прежде всего ценилось безупречность дворянского происхождения девиц и их немалое приданое. Жены-креолки были не редкость и при дворе, ибо «привносили грацию, беззаботную речь и небрежность манер, присущие лишь креолкам». Они также обладали «соблазнительной томностью походки и естественной элегантностью, которым повсеместно подражали, но никогда не были в состоянии превзойти». Но не всех родители посылали во Францию для образования, а потому в ходу было также нелестное выражение «невежественна как креолка». Обычно такой недостаток искупался хорошим приданым и древностью рода, для исправления остального нанимались хорошие преподаватели. Для того, чтобы угодить отцу и мадам де Реноден, к которой он был искренне привязан, Александр не стал противиться предложению жениться на неведомой креолке. На всякий случай он выпросил у отца обещание, что тот «не будет ожидать его вступления в брак с сей барышней, ежели она и я восчувствуют какую-либо взаимную неприязнь».

Итак, получив письмо с сообщением о прибытии 12 октября 1779 года будущего тестя и невесты в Брест, Александр в сопровождении мадам де Реноден отправился туда из Парижа. Морской вояж настолько измотал Жозефа-Гаспара, что он слег в постель, и отъезд в столицу пришлось отложить на несколько суток. Александр подошел к организации поездки весьма практично, приобретя удобный кабриолет и теплую одежду для Розы и служанки. Его появление в плохонькой гостинице произвело на Розу ошеломляющее впечатление. Это был сущий принц из сказки, и она немедленно по уши влюбилась в него. Александр же успешно сумел скрыть свое разочарование этой пухленькой невидной девицей со вздернутым кончиком носика и дипломатично написал отцу в Париж: «Возможно, мадмуазель де Лапажери покажется вам менее пригожей, чем вы ожидали, но ее любезность и мягкость характера превосходят все, что можно вам о сем сказать».

Из-за скверного состояния здоровья Жозефа-Гаспара путешествие растянулось на несколько дней. В Париже семья Александра приняла Розу с исключительной теплотой. Как только путешественники расположились в парижском семейном особняке де Богарне на улице Тевено, мадам де Реноден с удвоенной энергией принялась за приготовления к свадьбе. Она занялась заказом приданого невесты, улаживанием условий брачного контракта, а также составлением счета затрат на путешествие с Мартиники, которые надлежало разделить между мадам де Реноден, Александром и отцом Розы. Его доля составила 1264 ливра 13 су.

10 декабря 1779 года был подписан брачный контракт, согласно которому жених гарантировал сорок тысяч ливров дохода от плантаций на Сан-Доминго и поместья Лаферте-Аврен близ Орлеана. Невеста приносила с собой приданое (подаренное теткой Дезире), оцененное в 20 000 ливров, движимое имущество на Мартинике (рабы, надо полагать?) на 15 000 ливров и ренту в 5 000 ливров, представляющую собой проценты на ее приданое в 100 000 ливров, находящихся в пожизненном владении ее отца. К этому добавлялся дом в пригороде Парижа Нуази-ле-Гран подаренный ей теткой и оцененный вместе с мебелью, двором, конюшней, садом, огородом и прочими хозяйственными постройками в 33 000 ливров.