Читать книгу - "Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина"

Объясняя оценщикам, какие предметы следовало сберегать, инструкции представляют антикварный портрет ушедшей эпохи и заставляют задуматься об относительности понятий «антиквариат» и «старина», а также о путях выживания и исчезновения художественных и исторических ценностей. В понимании специалистов 1930‐х годов старина заканчивалась XVIII веком. Инструкции перечисляли признаки старины: «орнамент вроде пояска», «кантик из головок и фигур», гравировка, чеканка, «ручки в форме лапок животных и птиц», «кантик огневого золоченья», «гравированный герб», клейма мастеров и знаки – корона, виноградная гроздь, крест, церковь. Инструкции учили отличать высокопробное английское и французское серебро от низкопробного восточного.

Описывая разнообразие антиквариата ушедшей эпохи, который подлежал сохранению, инструкции дают представление и о том, что люди приносили в Торгсин. Имперская эпоха русской истории оставила о себе красивую антикварную память: золотые табакерки с чеканными украшениями, мозаикой, портретами и пейзажами, писанными по эмали, с миниатюрами на слоновой кости, камнями и геммами, резанными по агату, сердолику, кораллу; пудреницы и флаконы для духов, несессеры, пенальчики для шпилек и иголок; изделия из горного хрусталя, нефрита, малахита, яшмы, агата, орлеца, отделанные золотом; диадемы, колье, подвески, браслеты, броши, серьги, кольца с бриллиантами, изумрудами, рубинами, геммами, уральскими камнями; старинные карманные часы с золотыми крышками и механизмами, часы в виде подвесок в форме корзиночек, медальонов, мандолин, ягод; золотые нательные кресты, чеканные и украшенные эмалью, бриллиантами, рубинами и другими камнями; серебряные ковши, кружки, кубки, стопки, бокалы, чарки, ящички, фигуры, вазы, подсвечники, тарелки, сервизы, подносы, черневое серебро Устюга Великого и Вологды, кавказские серебряные пояса, кинжалы, сабли, и поволжские украшения («за исключением мордовских и чувашских», которые сохранять не следовало). Инструкции особо обращали внимание оценщиков на золоченое серебро известных российских фирм с разноцветной эмалью в русском стиле, а также белое филигранное (плетеное) серебро. Следовало сохранять высокохудожественные серебряные предметы «русского, еврейского и кавказского национального искусства».

В представлениях людей 1930‐х годов XIX век еще не стал стариной. Работы начала ХХ века считались новыми и не заслуживающими внимания. Так, согласно инструкциям Торгсина, золотые изделия фирм «Фаберже» и «Болин»²⁴, за которые в наши дни коллекционеры платят огромные деньги, подлежали сохранению лишь в случае высокохудожественной работы. Все массивные серебряные предметы только что минувшего века по инструкции шли в переплавку. Из серебряных изделий до 1880 года оценщикам следовало сохранять только небольшие (до килограмма) вещи домашнего обихода – чайные сервизы, сахарницы, молочники, солонки, ложки (если их было не менее шести штук) стиля ампир, рококо и «черневой работы». Из серебряных изделий конца XIX – начала XX века следовало сохранять только исключительные по качеству мелкие изящные и редкие по форме изделия известных фирм Хлебникова, Овчинникова и других: вазочки, чарки, принадлежности для письменного стола с монетами или эмалью, а также довоенные предметы дамского туалета – диадемы, кольца, пояса, брошки, серьги (даже со стеклянными вставками). Однако серебряные «вещи с графскими или княжескими гербами и коронами» XIX века, а также столовое и чайное серебро фирмы Фаберже, даже чеканной работы, считались ширпотребом и шли в переплавку. Прагматизм брал верх над идеологией. По инструкции следовало сохранять в целости все золотые вещи и серебро, «принадлежавшие раньше русским царям до Николая II включительно, великим князьям и их семьям», а также все вещи, подаренные ими разным лицам²⁵. Вопрос о том, каким образом этот идейно чуждый антиквариат попал в руки советских граждан, видимо, не интересовал руководство Торгсина, но ОГПУ, которое следило за торгсиновскими операциям, могло озаботиться этим вопросом.

Инструкции по отбору антикварных вещей появились поздно, лишь в 1933 году, значит, немалая часть антикварного великолепия была уничтожена в Торгсине в начальный период его скупки. Золотой и серебряный лом проходил пересортировку на центральных пунктах в Москве и Ленинграде, но к тому моменту многие из ценных вещей уже были разломаны областными и районными приемщиками.

После того как Москва разослала указания в региональные конторы, приемщики знали о необходимости сберегать антикварные предметы. Экземпляр инструкции по приему антикварного серебра, например, сохранился в архиве узбекского Торгсина в Ташкенте. Кроме того, руководство Торгсина требовало, чтобы дважды в месяц конторы давали отчет об отборе антикварных ценностей. Оценщикам за сохранение ценных антикварных предметов полагалась премия. Однако есть все основания полагать, что и после выхода инструкций в скупке Торгсина погибло много шедевров. Прежде всего потому, что, как было сказано ранее, за редким исключением предметы XIX – начала XX века не считались антикварными и ценными. Для людей 1930‐х годов это был новодел. Кроме того, безразличие, неграмотность, низкая квалификация, нежелание брать на себя дополнительные заботы по оформлению документов делали свое дело. В феврале 1933 года правление Торгсина ругало оценщиков за то, что они не выполняли инструкцию по приему антикварных предметов, сваливая их в лом. Вот лишь один из примеров. Управляющий Таджикской конторы Торгсина писал в Москву: